ГЛАВА 47
Вадим чувствовал, что пьянеет от нежности. И борясь с ней, пустился в монолог.
Она не улавливала всех деталей его текста. Лишь отрывочные картинки иногда из туманна проявлялись с особой четкостью в её воображении.
Вот: он пьет с друзьями ещё студентом, худым, безбородым под лестницей в университете. Вот: он уже дипломированный географ, не видевший ни одной страны и не знающий, куда девать свой диплом. Вот: он уже шляется праздно по Гоголевскому бульвару, жмет по-дружески руку длинному строю знакомых, хлопает по плечу очередного гения местного назначения, и не знает сам что делать, чем заняться. Все принимают его за весьма респектабельного молодого человека, предлагают тушенку, гречку вагонами, он участвует в каких-то мелких сделках, и параллельно преподает свою науку в средней школе, приезжая к первому уроку во хмелю и на такси. Тоскует по широким горизонтам, а крутит любовь с женщинами желающими затащить его в ещё более узкое пространство и вдруг летит по студенческой визе в Англию собирать местную флору для сушеных букетов. Работает как негр на плантации, и ценит теперь то, что не ценил ранее - русскую вольную жизнь. Дым отечества ему начинает заменять дым марихуаны. Он вырывается из бреда, в котором цель заработать деньги настолько параноидальна, что теряется смысл - зачем?.. Он возвращается на родину с одной мыслью: как бы сделать так, чтобы не он зависел от своего дела, чтобы дело зависело от него. Он дружится с продавцами недвижимости, с мелкими бизнесменами, с верхушкой банковского делопроизводства, пытается влезть в процесс их деятельности. Но фирмы горят, банки лопаются... Немного позанимавшись кредитами, он в результате приобретает не деньги, а приятелей, уже не курит марихуану, пьет водку. Его девушки уже не тянут его в узкую норку бытия, а требуют к своим ногам весь мир. Отчего благополучно спиваются, умирают от передозировки наркотиков, режут себе вены, бросаются с крыш. А он в наследство от них, озадачившись расширением собственной экспансии, создает туристическое агентство. Оказывается, половина его сокурсников уже живет за границей - отчего легко налаживаются необходимые дружественные связи... Казалось бы - вот: теперь он может бросить к ногам избранницы весь мир!.. Но зачем, и кому? Пускается в путешествия вроде бы по делам фирмы, но вдруг начинает понимать, что смена ландшафтов ничего не меняет. Что можно объездить весь мир, пожирать глазами памятники и пейзажи, и думать, что обогатился - хотя бы есть чего рассказать, а потом оказывается, что все это ты делал, это для того, чтобы познать собственную ничтожность, о которой ранее и не подозревал. И начинается депрессия. Все зовут тебя куда-то - а зачем? Чтобы наполнить свою биографию географическими названиями и именами?.. Может быть, мы все гурманы и нами всегда ощущается нехватка чего-нибудь экзотического? рассуждал он тогда. И когда впервые увидел её - она предстала столь экзотичной женщиной, что захотелось и ею пополнить свою биографию, по привычке, из чувства гурманства. Конечно же - он влюбился в неё с первого взгляда, но сколько раз с ним уже случалось такое!.. Но дальше все пошло как-то не так. Хорошо, что она отстранила его сразу. Иначе бы все прошло у него после первой же ночи. Потому что слишком быстрая близость никогда не давал ему возможности любить.
Он уже понял, чем ближе он узнавал женщину - тем понятней и примитивней казалась она. А он не из тех мужчин, что любят глазами, потому как заповедь Экзюпери, хотя он и не обладает подростковой сентиментальностью, все равно однажды и навсегда стала основополагающей в его общении с женщинами. "Зорко одно лишь сердце".
Однако до неё сердце его словно находилось в тумане, может быть и в пьяном дурмане, но это уже все равно. Когда он понял это, то вдруг увидел её как маяк в тумане, и сразу отказался от болтания по воле волн. Он же помнит, как говорила про аборигенов, которым не следует ждать бус от пришельцев, а самим ладить паруса. Вот и начал.
Поэтому и поехал за её картинами в Тайланд. Не как в страну туризма, а как в её страну, искал её там, но ничего такого особенного вроде не увидел и вдруг обнаружил в сумрачной утренней дымке обыкновенное картофельное поле, только при внимательном взгляде, оно оказалось полем ананасов. И он понял, что ты становишься плотно на другую землю - то и ананасы растут так же обыденно, как картошка. А картошка кажется уже чем-то экзотическим. Так и она, Виктория, смотрит на обыденное наше, как на экзотику, но и Таиланд остался лишь в её воспоминания, поэтому и та её страна жизни тоже экзотическое поле только по другую сторону сна. И так и живет она во сне, в своем сне, просыпается идет налево - поле ананасов, засыпает, идет направо - поле картофеля. И нет ей пары на этих полях. Потому что она не человек глинозема. Ей что там, что здесь все едино! Но сон её ей дороже всего!.. Может это и не сон, но он не знает, как назвать иначе то, где она действительно существует, действительно самоценна и свободна. Вот что понял он вдруг. И теперь хочет, чтобы сон их был един. Чтобы они летели по этому сну рука об руку, как на той её картине, что погубила Потапа. Он не упадет, потому что понимает больше, чем Потап, потому что знает, что сила тяжести в ненужном. В том ненужном, которое ни один путешественник не берет с собой в дорогу. Он освободился от него.
- Освободился? Я верю тебе, но знаю, так ли это. Многие собираются, собираются, а потом выходит, что так и не двинулись с места, потому что не могли отказаться от ненужного. Потому что сомневались, в том, что им нужно. А ненужное диктует, потому что боится стать ненужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131