С. Клевенский, работая начальником оперативного отдела, мог вызвать и среди ночи. Клевенского я хорошо знал еще с курсантских лет. Очень подвижный, с копной черных вьющихся волос, с темными глазами, Михаил чем-то походил на цыгана. Стремительный, быстрый в решениях и поступках, он слыл у нас оригиналом. Но что бы там ни было, Михаил нравился мне. Нравились его кипучая энергия, организаторские способности, то, что его голова всегда была полна идеями, планами, предложениями. Он работал неутомимо и много полезного сделал для флота. Служить с Клевенским было трудно, но интересно.
Вот и сегодня, идя с рейда на катере, я был уверен: у Михаила зародилась очередная идея. Так оно и оказалось. Не успел я войти к нему в кабинет, как он предложил мне ознакомиться с одним из вариантов постановки мин в довольно неудобном районе.
— Ты, Володя, подумай, как лучше это сделать, а я тем временем разберусь с полученной почтой.
Все в деталях мы с ним обсудили, пришли к единому мнению… Казалось, можно и уходить, но чувствую, у Михаила еще что-то есть: не зря мелькают в его глазах лукавые искорки. И не ошибся.
— Интересная пришла из Москвы директива. На, почитай, — протянул мне Клевенский документ.
Читаю и глазам своим не верю… В директиве черным по белому написано, что всем командирам соединений, дивизионов и кораблей первого и второго ранга, желающим получить академическое образование, разрешается направлять свои рапорта непосредственно Наркому или начальнику Военно-морской академии.
В 1932–1933 годах я подавал рапорты, но всякий раз мандатная комиссия отказывала мне «ввиду отсутствия замены». А тут такое искушение…
— Что задумался, Володя? — спрашивает Клевенский.
— Задумаешься! На флот идут новые, прекрасно вооруженные корабли. Наверняка появятся и более крупные. Тут уж, чтобы командовать ими, — без академического образования не обойтись… Ты ведь успел окончить академию…
— Успел… Как сам-то решаешь?
Здесь же, у Клевенского, я написал рапорт, в душе не веря, что пошлют на учебу. Тем более что совсем недавно я получил новое назначение: стал командиром Охраны водного района Главной базы (ОВРГБ).
Работы было много, дело новое, интересное, время летело стремительно. Хоть я и рассказал начальнику политотдела ОВРа Шведову, с которым мы работали очень дружно, о том, чем кончился разговор у Клевенского, но вскоре и сам-то забыл о своем рапорте…
Крутой поворот в моей флотской судьбе произошел если не совсем неожиданно, то, во всяком случае, внезапно…
После совместного учения ОВРа с взаимодействующими частями прошло более месяца. Однажды оперативный дежурный докладывает:
— Вас вызывает командующий.
Командующий флотом Иван Степанович Юмашев был человеком примечательным. Умом остер, волею крепок. Вышел он из юнг и всего добился упорным трудом. Своей энергией, знаниями, опытом морской службы, внимательным отношением к людям и спокойной требовательностью Иван Степанович быстро завоевал авторитет и уважение.
Иду я и гадаю: зачем это я понадобился комфлоту, что за дело у него ко мне?.. Неизвестность ведь всегда настораживает.
На новых тральщиках как будто все в порядке… Малые охотники с их «гидроудочками» — так называли гидроакустические приборы, которые надо было опускать на борт на шестах, — хоть и маются с этой очень примитивной техникой, но все же ищут подводные лодки и нередко не без успеха. ЧП никаких не было… Почему вызывает командующий флотом?
В здание штаба входил со все усиливающейся неясной тревогой. Адъютант немедленно доложил комфлоту и пригласил меня в кабинет.
— По вашему приказанию прибыл.
— Здравствуй и садись. Чем недоволен? Может, обидел невзначай?
Вопрос столь неожиданный, что я растерялся.
— Чего молчишь? Командир Охраны водного района Главной базы — это командующий флотом в своем районе. Где еще у командира ОВРа столько сил? Нигде, только у нас, на Тихоокеанском флоте. Чего тебе еще надо? Управляй всеми силами. Командный пункт в одном из фортов наладил… Хвалю! На последнем зачетном учении руководил силами ОВРа… Справился. Правда, не без недостатков, но справился. Дело в гору пошло, а он задает лататы с флота! Или службой недоволен?
Сижу, молчу, даже в жар бросило. Тут только вспомнил я о своем рапорте…
— Товарищ командующий!.. Доволен, и даже очень!.. Но уверен, твердо уверен, что на нашем флоте будут не только крейсера, но и многие другие корабли, необходимые для действий на Тихоокеанском театре. Чтобы ими управлять умеючи, обязательно нужно «подковаться» как следует!
— Ну, что же мне с тобой делать? Сам выбрал, сам и пеняй на себя! Приказано откомандировать тебя в академию… Как думаешь, кому можно передать дела ОВРа?..
Вот когда я окончательно понял, до какой степени дорого мне все буквально все — на флоте; весь тот труд, который и я вместе со всеми вложил в его строительство, все те люди, с кем так хорошо жилось и работалось, вся моя флотская семья, флотская дружба, флотские традиции, как дорого дело, которому отдано столько лет жизни!
— Вижу — пригорюнился. Это хорошо и правильно.
— Иван Степанович! Пойду в академию для того, чтобы вернуться и служить только на Тихоокеанском флоте. Очень прошу не забыть и принять обратно на флот!.. Дела, по моему мнению, можно сдать Михайлову, сменившему меня на бригаде.
— Правильно, и мы так думаем. Через недельку придете и доложите.
Вышел из штаба удрученный. Медленно бреду по улице Ленина, спускаюсь к причалу, где стоит старый-престарый, с проржавевшим днищем, залитый цементом бывший пароход «Мангугай», ныне база ОВРа. На фок-мачте поднят флаг старшего флагмана…
Не успел войти в каюту, как тут же пришел мой близкий друг, замечательный политработник, душевнейший человек Иван Шведов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104