— сокрушается Сергей. — Ты обязан знать тараканьи повадки. Темнота — лучшее время для их разбойничьих дел.
— Стоп, стоп! — вмешивается Обухов. — Во всем виноват не он, а тот, кто купил и принес эти злосчастные медовые краски.
Теперь уж каялся Михаил Романов.
Снова принялись за работу. Восстанавливали надписи тушью. Дело подвигалось споро. Газету закончили до съемки с якоря. А до прихода в порт успели еще помыться, привести себя в подобающий вид, переодеться.
При подходе к фиорду, ведущему в порт, «Аврора» обменялась «Салютом наций» с береговой батареей. Более часа наш отряд шел этим фиордом. По его берегам виднелись уютные домики, какие-то заводы, фабрики… Чем ближе к порту, тем гуще заселены берега и оживленнее на водном пути Гетеборга. Наконец показался сам порт с многочисленными причалами. Там стояли транспорты разных стран. Лоцманский катер показал бочки, на которые нам становиться, закрепив за них носовые и кормовые швартовы так, чтобы, стоя на рейде, не мешать оживленному движению. Постановку на две бочки корабли выполнили отлично, в считанные минуты. Начались официальные церемонии, взаимные визиты должностных лиц.
Во время нашего пребывания здесь держалась жара более 30 градусов. Хотя были на нас только форменки, но и они, особенно при несении вахт, быстро промокали от пота.
С первого же дня начались увольнения на берег. Наш духовой оркестр выступил в Королевском парке. Компанией собрались на увольнение и мы. Вооружившись словарем, решили осмотреть город. Особенно понравился тянущийся через весь Гетеборг бульвар, широкий парк о тенистыми аллеями.
Пошли по бульвару. Все-таки тень. Вскоре набрели на какое-то заведение с маленькими ложами, напоминающее кафе. Посетители там целыми семьями сидели за столиками, что-то ели, запивая, видимо, водой из запотевших стеклянных кувшинов. Не спеша вошли в это заведение и мы. Абонировали одну ложу, прихватив из соседней два стула. Не успели расположиться, как к нам подошла миловидная белокурая фрекен с глазами небесной чистоты, в кокетливом фартучке.
— Рашен? — указывая пальчиком на нас, произнесла девушка.
— Рашен, рашен! — наперебой подтвердили мы. Вспорхнув, фрекен исчезла. Не прошло и двух минут, как из той двери, в которой она скрылась, выпорхнула целая стайка девчат, а трое из них, вооруженные подносами, принесли три кувшина с водой, три тарелочки со льдом, три лимона, разрезанные пополам, вазочку с сахарной пудрой, три ложечки и три… соковыжималки. Что это соковыжималки, мы, правда, не сразу догадались. Выручил, как всегда, Перелыгин.
Что-то прощебетав, девушки расставили на столике все, что принесли, перед каждым поставили похожий на бокал стакан и грациозно отошли к двери, оставив на столе меню. Вся девичья стайка, с любопытством рассматривая нас, что-то заинтересованно обсуждала.
Осушив, не спеша, с должной солидностью и вкусом, по стакану живительной, прохладительной, кисло-сладкой влаги, решили, что пора и уходить. Та же голубоглазая фрекен подошла к нашему столику и положила записочку с цифрами перед Перелыгиным, посчитав его старшим в нашей компании. Владимир вытащил несколько монет из портмоне и расплатился. Голубоглазая, прощебетав по-шведски, видимо, слова благодарности, вдруг с самой приветливой улыбкой выговорила:
— Камраден… ходить… плиз!
Перевода не потребовалось. Девушки, толпившиеся у двери, приветливо помахали нам, мы в долгу не остались.
С этого дня при каждом увольнении по нескольку раз в день заглядывали мы в кафе с такими гостеприимными фрекен. А после происшествия с Бабановым кафе приобрело среди авроровцев самую широкую известность. Все охотно посещали его. У нашей же компании установились настолько дружеские отношения с обслуживающим персоналом, что, когда бы мы ни пришли, та ложа, в которой мы сидели в первый раз, при любом скоплении публики все равно ждала нас с шестью прислоненными к столу стульями. Такое внимание было трогательно. Но я забежал вперед. Что же произошло с Бабановым?..
Во время второго увольнения наша небольшая группа, успев поплавать в бассейне, позавтракать в кафе, вышла на улицу и столкнулась с Бабановым. Вид его был плачевен: одна штанина изрядно порвана, коленка и голень кровоточили, форменка вся в пыли. А в руках у Бабанова — велосипед, колеса которого превращены в две восьмерки. Что же случилось? Оказывается, Бабанов взял напрокат велосипед и решил прокатиться по городу. Но на первом же перекрестке был «торпедирован» вывернувшейся из-за угла машиной.
— Метров десять летел ласточкой, приземлился на все точки, упершись головой в бровку тротуара, — поведал нам Бабанов. — Кто же их знал, что у них тут все движение по левой стороне…
Гурьбой вернулись в кафе. Девушки-официантки, увидев Бабанова, заохали, заахали и увели его к себе. Как рассказывал потом Бабанов, фрекен потребовали его флотский клеш. Пока он снимал клеш, девчата, весело пересмеиваясь, держали перед ним скатерть как драпировку, в которую они его и закутали. Все ссадины обработали, не жалея йода. Не знаю, что и как они делали, но через полчаса форменка стала изумительной белизны, штаны заштопаны так, будто бы и не были изорваны. Одним словом, наш Бабанов был ухожен хоть куда…
В довершение всего на пункте проката над неудачливым велосипедистом посмеялись и никакой компенсации за бывший велосипед не потребовали, категорически отказавшись взять больше, чем положено по тарифу за прокат.
Перед уходом из Гетеборга на прощание явились в полюбившееся нам кафе, в нашу абонированную ложу. Расплачиваясь за угощение, объяснили, как могли, милым фрекен, что наши корабли уходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104