..
Дж. Борн. Джон? Джеймс? Джозеф? Что означало это Дж.?
- Что-то не так, мистер Борн? - спросил обеспокоенный клерк.
- Не так? Нет, все в порядке, - он взял ручку, помня о поврежденной
руке. Должен ли он написать полное имя? Нет, он должен расписаться точно
так же, как это было указано на карточке.
"Мистер Дж. Борн".
Он вывел имя настолько естественно, насколько мог, стараясь лишь
следовать картинам воспоминаний, если они проявятся в этот момент. Ничего
не рвануло и не взорвалось, он просто написал незнакомое имя.
- Вы заставили меня поволноваться, мистер, - сказал клерк. - Я думал,
что допустил ошибку. Вся эта неделя была у меня очень напряженная, а
сегодняшний день особенно. Но между тем я был уверен, что не ошибся.
- А кто в этом сомневается?
"А если бы он ошибся? Сделал ошибку? Мистер Дж. Борн не должен думать
о мелочах".
- Мне никогда не приходилось сомневаться в вашей памяти... герр
Штоссель, - повторил пациент, глядя на расписание дежурств, висевшее на
стене позади клерка.
- Вы так великодушны, - клерк подался вперед. - Полагаю, что ваше
обслуживание будет таким же, как и раньше?
- Что-то может измениться, - произнес Дж. Борн. - Какой сервис был у
нас раньше?
- На каждый звонок по телефону или посещение вас, я должен отвечать,
что вы вышли из отеля, после чего немедленно сообщать вам об этом.
Единственным исключением была ваша фирма в Нью-Йорке. Тредстоун, 71,
корпорейшн, если я не забыл.
"Еще одно интересное замечание! Он мог уточнить этот факт по
междугородному телефону. Фрагменты стали собираться в картинку. Настроение
улучшается".
- Пусть так и остается. Я не забуду вашей аккуратности.
- Это Цюрих! - воскликнул счастливый клерк, пожимая плечами. - Вы
всегда были очень щедры на похвалу, мистер Борн.
Когда он последовал за мальчиком к лифту, некоторые вещи стали для
него проясняться. У него было имя, и он понял, почему это имя так хорошо
помнил дежурный клерк такого отеля, как "Кариллон дю Лак". Кроме имени, у
него была страна, город и фирма. И в то время, когда он посещал Цюрих, то
обычно принимал меры предосторожности против нежелательных встреч. Вот
этого он уже не мог понять. Предосторожность должна быть либо абсолютной,
либо ее не должно быть совсем. Какой смысл в ограниченном прикрытии? Это
несколько удивило и озадачило его.
"Где я нахожусь? Найдите меня. Я не буду укрываться, и в итоге
кое-что узнаю".
Это не были профессиональные рассуждения. Это были только эмоции, а
все, что он узнал о себе за последние 48 часов, говорило о том, что он был
профессионалом. Он не мог пока выяснить природы этого профессионализма, но
что касается его уровня, то сомнений здесь быть не могло.

Голос телефонистки из Нью-Йорка страдальчески замирал. Однако, ответ
ее был неприятно точен и окончателен.
- Ни этой, ни подобной ей компании нет в телефонной книге Нью-Йорка.
Я уже проверила по всем отделениям и частным телефонам. Если вы дадите мне
еще что-нибудь из названия, или вид деятельности, в котором компания
принимает участие, я продолжу поиски и постараюсь вам помочь.
- Нет, только это: Тредстоун, 71, Нью-Йорк.
- Все это очень странно, сэр. Я уверена, что если бы это имя было в
книге, то я бы ни за что его не пропустила. Мне очень жаль.
- Благодарю вас за хлопоты, - вздохнул Дж. Борн, отодвигая телефон.
Продолжать было бесполезно. Название фирмы было скорее всего
разновидностью кода и не позволяло простым абонентам из отеля получать
какую-либо информацию. Он отправился в бюро, где он оставил на хранение
бумажник маркиза и хронометр фирмы Сейко. Вскоре вещи заняли надлежащие им
места. Он приблизился к зеркалу и спокойно произнес:
- Ты - Дж. Борн, гражданин США, житель города Нью-Йорк и, вполне
возможно, что номера 0-7-17-12-0-14-26-0, самая важная вещь в вашей жизни.

Яркое солнце освещало сквозь кроны деревьев элегантную Банкофштрассе,
отражаясь в витринах магазинов и отбрасывая квадратные тени банковских
зданий, попадавшихся на пути его лучей. Это была улица, где существовали
массивность архитектуры и деньги, безопасность и надменность,
решительность и легкомыслие, и пациент доктора Восборна, несомненно,
бродил по ее тротуарам и раньше.
Борн прогуливался по Беркли-плац, которая выходила к озеру с его
многочисленными набережными, тянувшимися вдоль берега, украшенными
газонами и цветниками особенно роскошными в это время года. Он мог
представить их в своем воображении. Видения снова возвращались к нему, но
связных воспоминаний не было. Он еще раз прошелся по Банкофштрассе,
инстинктивно чувствуя, что Джементшафт Банк находится в ближайшем к нему
зданию из белого камня. Не торопясь, он направился к нему. Приблизившись к
массивным стеклянным дверям, он надавил на центральную панель. Дверь с
правой стороны открылась очень легко, и он очутился в холле, пол которого
был отделан коричневым мрамором. Когда-то он уже стоял на нем, но картины
эти не были отчетливыми. У него было странное ощущение, что это место
следует избегать. Но сейчас этого делать не следовало.
- Что вам угодно, монсеньор?
Мужчина, задавший этот вопрос, был одет в визитку. Красная бутоньерка
указывала на достаточно ответственную должность говорившего. То, что он
говорил по-французски, объяснялось одеждой посетителя. Доже такие мелкие
служащие проявляли здесь учтивость. Это был Цюрих.
- У меня важное личное дело, которое мне хотелось бы обсудить, -
ответил Дж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151