Вода изливалась из скалы, наполняя маленький замшелый бассейн, переливалась струйкой через край, и ручеек исчезал в зарослях.
Стая ворон на деревьях хлопала крыльями и ссорилась, поднимая ужасный шум. Жрец, сопровождавший их, замахал руками, чтобы прогнать птиц.
Александр остановил его.
– Пусть остаются, – сказал он. – Они здешние, а не мы.
Жрец хотел было возразить, но, передумав, пожал плечами.
– Как вам угодно, господин, – сказал он. Александр улыбнулся ему, и тот просто растаял.
Мериамон подумала, что когда-нибудь Александр встретит человека, который не поддастся чарам его улыбки. Но это, наверное, произойдет нескоро.
Александр встал на колени у бассейна и погрузил в воду руку.
– Холодная, – сообщил он. Попробовал воду на вкус. – Пресная. Чистая вода из скалы.
– Это подарок бога, – сказал жрец.
– Как и все сущее, – ответил Александр и выпрямился, уже стремясь куда-то. Пока другие пробовали воду, он бродил среди деревьев. Это были оливы. Александр потрогал ветки, потрепал серо-зеленые листья.
– Странно видеть оливы здесь, среди пустыни.
Мериамон не пошла к источнику вместе с остальными. В тени деревьев было прохладно, крик ворон казался даже приятным. «Они смеются, – подумала она, – радуясь жизни».
Александр присел на землю рядом с ней. Сехмет после секундного раздумья перебралась к нему на колени.
– Я скучаю без Перитаса, – сказал Александр.
– Скоро увидишь его, – ответила Мериамон.
– Думаю, через неделю, – сказал он. – Если пустыня не будет возражать.
– Не будет. Она не хотела пускать тебя сюда. Раз уж это не получилось, она будет рада от тебя избавиться.
Он удивленно взглянул на нее.
– Ты тоже это чувствовала? Что земля не хочет, чтобы мы были на ней?
– Она никогда не любила нас, тех, кто из Черной Земли. Мы шумные, нас много. Мы портим чистую пустыню, отравляем ее водой, разводим какую-то зелень.
– Я бы сказал, что в этом виноват Нил, – сказал Александр. – Ведь это его разливы делают вашу землю такой благодатной.
– И он тоже, – согласилась Мериамон и добавила, помолчав: – Значит, ты возвращаешься в Ракотис.
– И в Мемфис. А затем – в Азию.
По ее спине пробежал холодок. Это было даже приятно.
– Ты не останешься в Египте?
– Не могу. – Он сказал это слишком быстро, но смягчил свои слова короткой улыбкой. – Я бы остался. Но у меня на восточном фланге Дарий и вся его империя, и есть еще дела в Эллинском союзе. В конце концов я ведь пришел сюда, чтобы сразиться с Персией.
– Ты это сделал.
– Я начал. Вот что это такое – начало. Чтобы довести дело до конца, мне придется пройти и через остальное.
– И что же это? – спросила она.
– Все. – Александр улыбнулся, видя выражение ее лица. – Может быть, снова смертельная опасность. Может быть, нет. Вокруг целый мир. Ты когда-нибудь думала об этом? Сначала Персия – она опасна до тех пор, пока я позволяю ей сопротивляться. А потом – кто знает? На восток от Персии есть еще страны. Есть земли и на западе, Италия и Сицилия, где уже есть греки, и дикие места за ними и, наконец, ворота солнечного захода, Геркулесовы Столбы. Их поставил там мой предок, а может, так только говорят. Я бы хотел сам их увидеть.
– Ты бы хотел сделать все, что может смертный.
– И кое-что, что может бог. – Александр встретил ее изумленный взгляд.
«Молния, – подумала она. – Бьет в самое сердце».
– Не говори, что ты не знала этого. Именно ты привела меня сюда.
– Не я, – возразила Мериамон, – а боги, говорившие через меня.
– Это одно и то же, – сказал он.
– Ты узнал это в святилище бога?
Александр опустил глаза. Мериамон заморгала, озадаченная. Здесь, в ясный день, в роще Солнца, слова казались такими темными. Он гладил Сехмет, с головы до изгибающегося хвоста, снова и снова, в ритме ее мурлыканья.
– Я узнал… – сказал он. Умолк. Нахмурился. – Я узнал… должно быть, слишком много. Спокойнее было бы не знать. Думать, не сумасшедший ли я, или моя мать лгала, или я совершал одни глупости. Я никогда не был обычным. Не мог. Но когда я узнал… Это все переменило. Понимаешь, это был не я. Это всегда был бог.
– Бог выбрал тебя своим инструментом, – сказала Мериамон. – Это не значит, что он – это ты, а ты – это он. Это не больше, чем сын походит на своего отца.
– Филипп тоже не был обычным! – воскликнул Александр резко, почти зло. – Говорят, я унаследовал свой военный дар от него. Он был крепче и благоразумнее. Но он был блестящим полководцем.
– Каждый человек то, чем сделала его жизнь.
Александр не слушал.
– Я лучше в трудные моменты. Думаю быстрее. Так было всегда. Это от матери – она была невероятно стремительной. Если бы она была мужчиной, Македония никогда не получила бы столько власти. К счастью, она родилась женщиной. Она смогла выйти замуж за Македонию, вместо того чтобы завоевывать ее.
– Или разрушить ее в войне.
– Они бы оба сделали это и много старались для этого: и она, пойманная в женском теле, и он, которого могла поймать своим телом любая женщина, которую он видел. Вот тебе ирония. Множество незаконных детей, а наследник, будущий царь – незаконный сын от бога.
– Через тело Филиппа, – заметила Мериамон.
– Ему это было бы все равно, – сказал Александр. Он держал Сехмет за лапку, чтобы заставить ее выпустить когти, ослепительно белые и острые. – Думаю, я счастлив узнать, кто я. Но и ужасаюсь этому.
– Конечно. Ты же только наполовину безумец.
Он засмеялся.
– И на какую же?
– На ту, которая заставляет тебя делать то, чего не сделал бы никто другой, и делать блестяще. Ты же знаешь, я никогда не прощу тебе Тира. Даже если ты, в конце концов, и пришел в Египет.
– Я должен был это сделать, – заявил Александр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119