– Так не получится.
Его лицо было, как закрытая дверь. Мериамон не хотелось в нее стучаться.
– Тогда почему? Почему выбрали именно меня?
– А кто еще здесь есть?
– Добрая половина знатных людей Египта имеет дочерей подходящего возраста, – сказала Мериамон.
– А есть кто-нибудь царской крови?
– Несколько, – ответила она.
– Но ни одной дочери фараона, – сказал Пармений. – Или друга царя. Или такой, кто может его покорить.
К несчастью, это была правда. Александр сам говорил так однажды, и Мериамон слышала это. Он не хотел делить ложе с незнакомыми женщинами. Друзья – лучшие любовники, друзья лучше всего. Говоря это, он смотрел на Гефестиона, а Гефестион смеялся и отмахивался, но это была правда. Она знала это так же хорошо, как и они.
Горло у Мериамон перехватило, но она все же пыталась говорить.
Пармений заговорил снова, прежде чем она успела начать.
– Ты должна выйти замуж. Каждая женщина должна. Почему бы тебе не выйти замуж за царя? Ты не сможешь быть царицей в Македонии, но если тебя назовут царицей Египта, кто станет противоречить? Разве не к этому ты стремилась, идя с нами с самой долины Иссы?
– Нет, – хотела сказать она. И сказала, но никто этого не слышал. Кто-то был у дверей: высокий резкий голос, негромкие ответы стражников, внезапное замешательство.
Дверь распахнулась – на пороге стоял Александр, возбужденный, но улыбающийся.
– Пармений! Вот ты где! И Мариамне. Я помешал? Мне уйти?
Мериамон как-то отстраненно подумала, что бы он стал делать, если бы она поймала его на слове. Однако промолчала, и Пармений, казалось, лишился голоса.
Она стала подниматься. Александр взмахом руки заставил ее сесть, огляделся, придвинул себе другой табурет. Его глаза блестели, когда он смотрел на них обоих. С горечью.
– Я догадываюсь. Вы снова говорите о том, чтобы женить меня.
– Откуда ты знаешь? – спросила Мериамон. Ей действительно хотелось знать это.
– Пармений, – отвечал Александр. – Ты.– В той же комнате. И вид у вас обоих такой… Вы уже заключили договор?
– Мы не можем сделать этого втайне от тебя и без твоего согласия, – ответил Пармений.
– Конечно, нет, – сказал царь, – но, наверное, вы уже успели сторговаться, прежде чем обратиться ко мне. Полагаю, это вполне логично. Ведь ты все стремишься заставить меня исполнить мой долг. А теперь мы уже здесь, где много жрецов и вельмож и достаточно персов, чтобы как следует напугать их тем, что новый фараон женится на дочери прежнего фараона. Была бы очень экономная свадьба.
– Так ты согласишься? – спросил Пармений. Голос его звучал ровно, как всегда, в нем не было нетерпения, но явное облегчение все же слышалось. Он взвешивал все: и нрав своего царя, и его неожиданную уступчивость, и выжидательное спокойствие.
Александр задумчиво помолчал.
– Однажды я уже шутил с этим, а может быть, бросал вызов. Это меня задело. Мне не нужно, чтобы кто-то дал мне Египет. Это уже сделано, и неплохо. Но закрепить здесь свою власть, связав себя с женщиной из этой страны, заманчиво.
– Эта женщина подойдет тебе, – сказал Пармений. – Лучше ничего не найти, она справится. Ее родственники… у тебя есть родственники, госпожа?
– В живых никого, – ответил за нее Александр и добавил, когда Пармений удивленно поднял бровь: – Я узнавал. Может быть, есть какие-то дальние, в Эфиопии. Только храм Амона и жрецы, а с ними трудностей не будет.
– Хорошо, – сказал Пармений, все еще осторожно, но разыгрывая свою игру, если это была игра. Он заманивал добычу в свои сети. – Чем скорее она станет твоей и забеременеет, тем счастливее мы будем.
Мериамон очень медленно встала. Казалось, ее никто не видел. Видел один Нико. От этого по коже пробегали мурашки. О чем он сейчас думал, она даже не решалась себе представить.
Она заговорила, и голос был ее собственный: никакой бог не повелевал ею. И все же эти слова, казалось, были не ее.
– Мы? – сказала она. – Мы, Пармений?
Тогда он взглянул на нее.
– Конечно, мы. Царь возьмет тебя. Едва ли ты можешь ему отказать.
– Нет, – отвечала она, – могу.
Казалось, Пармений не понял. Даже Александр смотрел растерянно.
Мериамон повернулась к царю. Заговорила так мягко, как только могла:
– Ты мой царь, – сказала она. – Я готова следовать за тобой хоть на край света, но я не хочу выходить за тебя замуж.
В его широко раскрытых светлых глазах отразилось настоящее потрясение. Гнев. А за всем этим, возможно, облегчение.
– Я не хочу выходить за тебя замуж, – повторила Мериамон. – И ты не хочешь жениться на мне. Мы не подходим друг другу.
– Ерунда! – воскликнул Пармений. Мериамон не обратила на него внимания.
– Александр, посмотри на меня. Разве я похожа на ту, которую ты хотел бы назвать своей женой?
Царь наклонил голову. Он был рассержен, опасно рассержен.
– Разве я похож на того, кого ты хотела бы назвать своим мужем?
– Нет, – отвечала Мериамон, – но царем и фараоном. И другом, если это еще важно для тебя.
– До сих пор никто еще никогда не отказывал мне, – сказал Александр. Он говорил об этом почти спокойно.
– Страдания учат нас.
Старый афоризм заставил Александра засмеяться, но смех его был недобрым.
– Но почему?
Отвечать было трудно, но уже не так, как было всего минуту назад. Хуже всего было то, что Нико был здесь, все слышал и молчал.
– Дело не в том, что ты мне противен, или я боюсь тебя, или связана обетом безбрачия. Если бы я согласилась, было бы не так плохо. Бывали пары и похуже, но и они жили достаточно благополучно. Но, – продолжала она, – того, чего ты хотел бы от нашего союза, чего так добиваются твои советники – этого не будет.
– Чего? – спросил Александр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119