Николаю показалось, что они сгрудились очень кучно и к тому же подобрались слишком близко к буровым станкам.
Вечная история! Как дорвались до настоящей работы, никто не хочет соблюдать самых элементарных правил техники безопасности. И Николай побежал к бульдозерам.
Резкий гудок заставил его оглянуться. На дороге стояла синяя «Победа» Набатова. Гудок повторился. Очевидно, вызывали его. Пришлось повернуть обратно.
Набатов приехал вместе с Терентием Фомичом.
Николай коротко доложил. Набатов выслушал его не очень внимательно и ничего не сказал. Заметно было, что он чем-то озабочен, даже расстроен.
— Берут за горло! — сказал он Терентию Фомичу.
Старик пожал плечами с таким видом, что можно было понять: иного он и не ожидал.
— Сигнализировали,— сказал он с пренебрежительным равнодушием.
— Решаем так! — резко сказал Набатов.— Все графики сжать. Работы вести круглосуточно. Через неделю первый ряж должен быть опущен.
— Вас будет замещать Калиновский? — спросил Терентий Фомич.
— Первый ряж опущу сам.
— Понятно,— сказал Терентий Фомич, даже и не скрывая, как он доволен.
Николаю не все было ясно в их разговоре, но главное он понял: первый ряж надо опустить не на двадцатый день, как предусматривалось графиками, которые составили они с Терентием Фомичом и Бирюковым, а через неделю. Как это можно сделать, он не понимал, но раз Кузьма Сергеевич сказал, значит можно.
Вернулся «газик». Шофер поманил Николая Звягина в сторону:
— Все в порядке, Бирюкову сказал. Куда дрова?
— Разжигай костер,— распорядился Николай,— бульдозеристы придут греться.
Шоферу разжечь костер недолго: бензин под руками.
— Это что за цыганский табор? — спросил Набатов. Выслушал объяснения Звягина и сказал Терентию Фомичу: — Сегодня за ночь поставить обогревалку, оборудовать столовую с буфетом, подвести телефон.
— Я располагал сразу вынести на лсд псе хозяйство,— возразил Терентий Фомич.
— Потом перенесете. Важно, чтобы с первого дня все поняли, что работа начата всерьез. Позаботься, Терентий Фомич, чтобы к утру все было сделано.
— Будет сделано, Кузьма Сергеевич.
Бульдозеристы собрались к огоньку покурить. Николай сообщил, что скоро подвезут буфет. Решили подождать у огонька, чтобы второй раз не отрываться от работы.
Сухие поленья горели ярким, почти бездымным пламенем. Каждый норовил устроиться поближе у костра: кто опустился на колени, кто присел на корточки, а чернобородый парень, который попросил Николая позаботиться об огоньке, лег прямо на снег. Он
был одет в добрую овчинную шубу, замасленную до блеска, и не боялся простуды, полагаясь не столько на свою шубу, сколько на таежное здоровье.
— Великая сила — огонь,— задумчиво произнес бульдозерист, сидевший на полешке возле Николая. Он был самый пожилой из всей бригады и, наверно, поэтому оделся потеплее. На нем была огромная мохнатая шапка с опущенными ушами, шея укутана толстым шерстяным шарфом. Лица почти не было видно, только большой костистый нос выглядывал, словно птенец из гнезда.— Великая сила — огонь,— повторил он, протягивая к костру темные от масла и металла руки.
— Энергия! — авторитетно сказал шофер «персональной» машины.
— При чем тут энергия? Что это тебе, электростанция?— оборвал шофера чернобородый парень и повернулся к огню другим боком.
— Володя правильно говорит,— поддержал своего шофера Николай Звягин.— Тепло от костра, электрический ток от турбины, механическая сила — это все различные виды энергии. Они могут превращаться одна в другую. Их можно, пересчитать, сопоставить.
— Какой же это костер надо запалить, чтобы такую энергию добыть, как от нашей гидростанции? — спросил чернобородый.
— Можно и это подсчитать,— ответил Николай Звягин.
— Это длинная бухгалтерия.
— Не такая уж длинная,— усмехнулся Николай.— Можно прикинуть не сходя с места.
— А ну, давай,— заинтересовался пожилой бульдозерист в мохнатой шапке.
Николай подумал, что вряд ли это всем покажется интересным, но обрывать разговор, который сам начал, было неудобно.
— Гидростанция, которую мы строим, будет вырабатывать в год столько же энергии, сколько полу чится, если сжечь сорок миллионов тонн угля...
—Подходяще! — вставил кто-то.
— ...а если взять не уголь, а дрова, то придется сжечь больше ста миллионов кубометров.
— Это сколько же лесу порубить надо? — воскликнул пожилой бульдозерист и повернулся лицом к Николаю Звягину.
— Попробуем подсчитать хотя бы на сутки или еще лучше — на один час. На год — сто миллионов, на сутки — триста тысяч, на один час — больше десяти тысяч кубометров. Округлим для ровного счета. Возьмем десять тысяч. Кто может подсказать, сколько кубометров древесины берут с гектара?
— Федор знает, он лесоруб,— сказал чернобородый.
— Больше ста кубов не возьмешь,— ответил Федор Васильевич.
— Вот мы и подсчитали...
— Без всякой бухгалтерии,— вставил шофер Володя. Он был так доволен, как если бы это не Николай Звягин, которого он возит, а сам он был такой знающий и так умел рассказывать.
— ...Да, без всякой бухгалтерии... сто кубов с гектара. Значит, чтобы получить столько энергии, сколько даст наша станция, надо каждый час сжигать сто гектаров леса.
— Смотри ты, куда вывернуло! — воскликнул пожилой бульдозерист.— Эдак всю землю оголить можно! — Помолчал и добавил убежденно: — Великое, ребята, для народа дело — наша станция!
— Вот видишь, дядя Миша,— тут же прицепился чернобородый,— а ты кряхтел утром: «Холодно , на реке, хиус тянет».— Последние слова он произнес жалобно и, наверно, похоже, потому что все бульдозеристы — и дядя Миша тоже — расхохотались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102