— Мальчишество... и малодушие! — взорвался Набатов.
— Нет. Мое право и моя обязанность.
— Я немедленно звоню в министерство,— сказал Калиновский и вышел.
— Начинайте подвозить камень,— приказал Набатов Николаю.— И чтобы подъезжали к майне не скопом, а по одной машине. Плотников и ледорезов снимите с работы, отправьте домой.
Два экскаватора, словно замахиваясь друг на друга длинными стрелами, заносили грузные ковши над неподвижным ряжем. Ковши опрокидывались, и лавина камня с рокотом обрушивалась. Скованный льдом ряж отзывался тревожным гулом.
Набатов стоял на борту майны, возле экскаватора Воронова,словно не чувствуя, как резкие порывы ветра обжигают лицо. Он сердился на Перевалова и в то же время завидовал ему. Нашел, чем щеголять, герой самодельный!.. И с раздражением отгонял мысль о том, что, умей он так же хорошо управлять экскаватором, сидел бы сейчас в кабине вместо Воронова.
Самосвалы подходили один за другим с короткими интервалами, почти не останавливаясь, сбрасывали груз камня и проворно отъезжали, оставляя за собой чад перегорелой солярки. Николай Звягин встречал машины, направляя их то к одному, то к другому экскаватору. Возле него стояла Наташа, высокая, тоненькая, в полушубке, перепоясанном широким солдатским ремнем. Николай, вскочив на подножку машины, что-то говорил шоферу. Наташа опасливо оглянулась и подошла поближе к ряжу.
— Чего мерзнете, девушка? — окликнул Набатов.— Идите к себе в диспетчерскую. Идите, идите,— повторил он не строго, но настойчиво. И Наташа нехотя отошла.
...Казалось, что уже долгие часы стоит он здесь, возле этого грозного в своей неподвижности ряжа, а всего только сорок быстро следующих один за другим самосвалов прошли мимо него. Но все-таки сорок! И еще сорок к экскаватору Перевалова — всего восемьдесят! Четыреста тонн камня сброшено в ненасытную утробу ряжа. А он не шелохнулся!.. Нельзя же без конца грузить его... Может быть, прав был старик Швидко?.. Теперь думать об этом поздно. Опиливать теперь, когда надо льдом нависли полтысячи тонн, действительно безумие... Хорошо Перевалову, ему некогда думать... Да и нечего думать. После драки кулаками не машут. Рассчитано точно, действуем наверняка... Наверняка только обухом бьют, да и то промах живет...
Так сказал Кузьма Прокопьич Воронов, и Набатов вспомнил, что в кабине второго экскаватора за рычагами сидит сын старого лоцмана. «Можно отвести экскаватор Воронова. Одним покойником меньше...» Но тут же устыдился своего малодушия и гневно сказал себе: «И у тебя кишка тонка, товарищ Набатов!»
Подошел самосвал. Медленно накренился кузов. Посыпался камень. Две каменные глыбы заклинились в кузове. Шофер осадил машину и тут же рывком послал вперед. Камни упали на лед. Раздался глухой, устрашающий треск. Набатов пошатнулся, лед ухо-
дил у него из-под ног. Качнулся повисший над гру-дой камня ковш экскаватора, и тут же Набатова обдало россыпью крупных брызг. Он вздрогнул и оглянулся. Грузная громада ряжа быстро опускалась в майну. К ногам Набатова докатилась волна темной, дымящейся воды. Над осевшим ряжем возвышался корпус экскаватора. Из окна кабины высунулся Перевалов.. Он что-то кричал Набатову, махая рукой. Набатов увидел бегущих к нему Николая Звягина и Наташу. Он с трудом сделал несколько шагов и тяжело опустился на только что сброшенный самосвалом камень. Звягин, тяжело дыша и волнуясь, что-то говорил ему. Набатов слышал его, но не мог понять слов.
— Пошлите мне машину,— сказал он Николаю.— Я очень устал... Ночь в самолете...
Сегодня Вадим вернулся с работы раньше обычного. Черемных ушел на склад — подготовить взрывчатку и запалы на завтрашний день. Вадим вызвался пойти помочь.
Черемных ласково потрепал его по плечу.
— Спасибо, сынок, управлюсь. Иди отдыхай. А то молодому времени всегда не хватает.
И вот Вадим один в комнате, и только четыре одинаково заправленные койки еловно смотрят на него из четырех углов.
Время есть, а деть его некуда...
За окном студеный зимний вечер. Там, дома, Вадим с нетерпением ждал зимы. Зима там короткая и теплая. Ждешь не дождешься, когда можно будет выйти на каток. Здесь катка нет. Да если бы и был... После того как проведешь целый день на морозе, на улицу не тянет...
Пойти в клуб? Сегодня в драмкружке читают новую пьесу. Ему обещана чуть ли не главная роль. Там его ждут. Полина расплывется в улыбке и, щуря свои пронзительные глаза, скажет: «Наконец-то и пай-мальчик!» Нет, в клуб он не пойдет. Не манит его
к этой Полине — очень навязчивая. А в последний раз, когда он не пошел проводить ее, сказала как будто шутя, а на самом деле с досадой и вызовом: «Или я хуже Нелечки?» Все знают! И Наташа, конечно, знает. Если бы не это, подошла бы, заговорила. Каждый день встречаются на работе. Должна же она понимать, что сам он не может теперь первый подойти...
А может быть, Наташа о нем и думать не хочет?.. Аркашка что-то болтал о каком-то бывшем их бригадире. Хотя Аркашка любит сболтнуть. Он и про начальника участка Звягина... Может быть, Аркашка и прав. Уж если выбирать между ним, Вадимом, и Звягиным... Начальник участка, инженер...
Но тут Вадиму стало стыдно.Думает или не думает о нем Наташа, но так она, конечно, о нем не думает... И совсем ни к чему его глупое упрямство. По его вине оборвалась их дружба, ему и надо делать первый шаг.
И Вадим решил пойти к Наташе и все-все ей откровенно высказать. И, главное, прямо сказать ей, что она ему нужна, что без ее дружбы ему плохо...
Да, он пойдет. Сейчас пойдет. Если он не пойдет теперь, когда понял, что должен пойти, он будет просто трус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102