Я, конечно, нагло блефовал — даже я, агностик, понимал, что сотворить душу под силу только Богу. Однако мое заявление заставило Тимею напрячься, и в ее глазах полыхнули огоньки страха.— О нет! Ты не превратишь меня в смертную!— Захочу — превращу, — заверил я ее. — Так что давай не будем обострять, ладно? А теперь пойдем, представишь нас тому человеку, что гостит у тебя.Нимфа не на шутку встревожилась:— Что вам от него надо?— Нам нужен консультант. — Я старательно подбирал слова. — Насколько я понимаю, он в этом деле специалист.— Да? В чем же это он, интересно, специалист?Я смерил нимфу взглядом.— Ни в чем таком, что интересовало бы тебя. Но, боюсь, и ты его ничему научить не можешь. Как говорится, у вас нет общих интересов.— Нет, есть! — возмутилась нимфа. — Мне только надо ему это доказать! Я не спускал с нее глаз.— Но тебе это вряд ли удастся, верно?Она покраснела и выкрикнула:— Дело только во времени! Он же мужчина, не так ли? А всякий мужчина соблазнится мной, дай только время.Фриссон за моей спиной жалобно мяукнул.— А ты докажи, — огрызнулся я. — Познакомь нас с ним, но сначала выпусти моих друзей из клетки.— Это с какой же стати? — взъерепенилась нимфа, по ее ноги сами пошли к клетке. Она не на шутку испугалась. — Как это? — воскликнула она. — Я этого не хочу!— Зато я хочу, — нежно напомнил я. — Мое заклинание, помнишь?— Ни один смертный чародей не властен надо мной! Тем более здесь, на моем собственном острове!— Ну, это ты так говоришь, — все так же нежно промолвил я. — Мне очень жаль, что приходится так поступать, но на проведение длительного опыта у нас, боюсь, нет времени. — Фраза, спору нет, получилась лихая, да только опасаюсь, что объектом такого опыта, если бы он состоялся, был бы не кто иной, как я. — Ты только их выпусти, ну будь хорошей нимфочкой, ладно? А потом познакомь нас со своим гостем. * * * Мы миновали пропахший мускусом лес, оказались на лужайке, где среди прочих трав в изобилии росла мята, и увидели беседку нимфы.Я не могу подобрать другого слова для описания этого жилища. Нет, наверное, с технической точки зрения это был дом, но, когда строят дом, деревья для постройки спиливают или рубят, а тут они просто рядышком росли, и пространства между ними можно было счесть чем-то вроде окошек. Вверху ветви сплетались между собой и образовывали прочную крышу, притом вечнозеленую. Зима тут явно выражалась не более чем в дождях, а от дождя такая крыша вполне защищала.Ну, и еще, конечно, цветы. По каждому из древесных стволов вверх взбегала лиана, и каждую усеивали цветы всевозможных оттенков — голубые и лиловые орхидеи, алые и белые розы, желтые и оранжевые тыквенные цветы. Смотреть на беседку было радостно, а от цветочных ароматов кружилась голова.Я просто представить себе не мог, как человек в такой атмосфере мог хоть чуточку работать, как мог помыслить о чем-нибудь, кроме секса.Мы подошли к «парадной двери» — проему между двумя стволами, который был пошире остальных. Проем закрывала пышная ветка вечнозеленого дерева. Ветка отодвинулась, и мы оказались в спальне.На самом-то деле в беседке, кроме этой спальни, других комнат и не было. Пол единственной комнаты усеивали горы подушек. Да, там имелся столик — низенький, чтобы удобно было лечь рядом и облокотиться на римский манер. Кроме столика, я заметил еще два предмета с горизонтальной поверхностью. Первый представлял собой скорее всего туалетный столик, а второй — шкафчик для вина. У дальней стены довольно большое пространство было отгорожено висячим ковром — вероятно, там располагалась гардеробная. Правда, хозяйка жилища не очень-то любила одеваться, так же как и те, кто был выткан на ковре.Но большую часть спальни занимала огромная кровать с толстенным матрасом — такой мягкой и уютной кровати я в жизни не видел. Если на то пошло, казалось, что вся комната звала в эту самую кровать. Просто не верилось, что какой-либо мужчина может отказаться от всего этого.Тем более странно было видеть около одного из «окон» письменный стол и табуретку, а на столе — свиток пергамента, залитый лучами солнца, а за столом — монаха в коричневом балахоне, увлеченно что-то пишущего гусиным пером. Глава 26 Я смотрел на него.Наверное, он почувствовал мой взгляд — а может быть, услышал, как мы вошли, а какой же мужчина мог удержаться от взгляда на Тимею? Но увидел-то монах не нимфу, а меня, Фриссона — исхудавшего, со впалыми щеками, увидел изможденного Жильбера. Монах изумленно уставился на нас. Лицо у него было округлое, черты приятные, однако тут и там залегли морщины страданий. В волосах, обрамлявших выстриженную тонзуру, серебрилась седина. Но вот он радостно улыбнулся.— Ну и компания! — воскликнул монах. — Вот это радость так радость!— Вот уж радость нашел! — фыркнула Тимея. — Неужели ты можешь так просто отвлечься от меня, буквоед!— Нет, — ответил монах и устремил на нимфу влюбленный взгляд. — Когда ты со мной, я не в силах надолго отвлечься на что бы то ни было, красавица. И тогда мне не нужна никакая компания. Однако новизна — это всегда приятно, а новое общество даже полезно. Оно вдохновляет.Тимея от удовольствия покраснела и потупилась. Я вынужден был отдать должное галантности и дипломатичности монаха. Как он тонко ввернул про «вдохновение». Теперь и нимфа не откажется поддержать беседу. Бедняжка, она не понимала, что монах имел в виду исключительно творческое вдохновение!— Садитесь! Садитесь! — пригласил нас монах и указал на низенький столик. — Можно им сесть, правда ведь, моя госпожа?— Пусть садятся, — неохотно буркнула нимфа. — Только пусть долго не рассиживаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155