Ребров погладил ухоженную лапку Марь Палны и проникновенно, пытаясь
повторить томные, бахчисарайские интонации секретарши, пообещал,
неожиданно для себя перейдя на ты:
- Будешь себя хорошо вести, непременно расскажу!
Марь Пална на миг споткнулась о фамильярность, но тут же вошла в игру
и сценическим шепотом наделавшей кучу ошибок Офелии парировала:
- Буду ждать!.. - Нажала клавишу селектора и, будто не женщина,
только что сидевшая перед Ребровым и не голосом, а потоком скрипучих
фонем, более приличествующих искусственному синтезатору речи, вопросила:
- К вам Ребров. Можно?..
Последовал кивок, бесстрастностью сделавший бы честь и сфинксу.
Ребров переступил порог кабинета предправления.
- Садись! - не здороваясь, приказал Мастодонт.
Удивительный хамский шик, панибратство, доведенное до изящества что
ли... этакие отцы-уравнители, если не в благах, то в хамстве... мол, у
меня чуть больше, у тебя чуть меньше, но... оба мы хамы и это братство
нерасторжимо и вечно.
- С чем пришел? - Совмещая в голосе любовь отца, радение за державу
монарха и решимость палача, осведомился Мастодонт.
Ребров не знал как начать, попробовал так:
- Это не по службе, это...
- По дружбе, - огрел Мастодонт сам, и помог, вмиг прикинув: а вдруг,
нечаянно, загасил порыв доносительства? - Давай... не тушуйся!
Ребров подбирал слова, желая найти нужную смысловую тональность,
вызывающую доверие, рождающую желание помочь.
- Видите ли, Тихон Степаныч... случилось так... поймите меня
правильно... всего лишь тягостный эпизод...
- Господи! - Хмыкнул предправления. - До чего ж образование да
интеллигентность доводят нормального человека. Косноязычие! Форменное!
Длинноты... Время теряется прорва. Меня, было дело, один писатель-пьяница,
тупица редкая, хоть и герой, поучал за стопарем... в нашей богадельне в
Сочи... любую толковую, складную историю надо начинать с однажды... дальше
само покатится. Давай! Помогаю! Однажды...
До чего чудовищный персонаж, думал Ребров, нами управляют мало что
лентяи, неучи, казнокрады... еще и пошляки, но поддержкой воспользовался:
- ...Я сидел в кафе с Чугуновым за день до его отлета в Цюрих... говорили
ни о чем... и вдруг, уже уходя, он открылся: "если не увидимся больше...
если начнут шептать про больное сердце... не верьте!" И ушел. И вот теперь
его нет...
Мастодонт терпеливо изучал Реброва, в глазах банкирского пахана злоба
сменялась недоумением, а растерянность желанием понять: грозит ли что
лично предправления, если считать, что Ребров сказал правду? Или Реброва
кто заслал, чтобы раскачать Черкащенко, выбить из седла... Вдруг на
откровенность потянет... и выболтает лишнее? Или Ребров, по дурости,
заключил с кем пари, будто зачнет морочить голову начальнику, а тот не
сообразит и даже подыграет? Вариантов ребровской миссии, даже при беглом
знакомстве, оказывалось немало. Мастодонт мог отбрить враз, срезать, как
одуванчик косой, но... какой прок? Замкнется ходок, и потом молотом не
вышибешь, с какой нуждой заглянул к начальнику... на огонек. Раз пришел,
значит припекло, ему ли не знать, без повода не только в кабинет, на глаза
почитают за благо лишний раз не показываться. Значит, не стоит спешить,
надо, медленно выбирая леску, подтягивать к берегу, чтоб крючок залезал в
мякоть глубже и глубже.
- Ишь ты... - медленно отыграв первый такт кабинетной симфонии
Мастодонт, перешел ко второму, - дела... - и тут же к третьему, важному
для мелодии. - Ты сам-то что об этом всем думаешь? - Здесь композитор мог
передохнуть, перегруппировать инструменты, а заодно насладиться муками
творчества начинающего творца.
Ребров отогрелся вроде бы человеческим участием слушателя,
приободрился:
- Думаю, что если человек такое говорит, а через день умирает...
причем, именно от сердца... думаю такой человек знает что говорит...
- Знал, - не без участия поправил Мастодонт. - Если бы его
спросить... - замолчал, спохватился, что вступил хоть и осторожно, но
раньше времени, не получив еще в достатке предварительных соображений
зачинщика разговора. Вдруг мелькнуло... все проще простого, как чаще всего
случается в жизни... ляпнул Чугунов случайно, ни о чем таком не думая и
попал, пришла беда, а тут ломай теперь голову!.. и, не удержавшись,
Мастодонт проиграл слушателю последнюю мысль.
- Вдруг все проще простого... в жизни так сплошь и рядом... сказанул
человек, ничего не имея ввиду, так просто... и попал в точку, а тут
беда... и все начинают искать тайный смысл в его словах. А смысла тайного
нет! Умер Чугунов... скажи спасибо, в роскошном номере не последнего в
Европе отеля, а не в больнице N_3724/5бис... шампанское, сказывали, пил,
смотрел на красивую мебель, посуду, а не пялился в подол замухрыченной
няньки, что судно тащит, расплескивая по сторонам... не на развалюхе
никелированной в палате на шестидесятерых почил... я бы сам так желал,
если б выбор представился...
Ребров выслушал внимательно: Мастодонт мог и сплести собственноручно
эту сеть для Чугунова, а мог и не знать ничегошеньки... а мог сам не
плести, но быть в курсе и молчать, немо пособничая... Чего я добиваюсь?
Реброва будто подслушал Мастодонт, спросил ласково:
- А ты чего, собственно, хочешь?
- Просто хотел рассказать... не для чего-то именно... вдруг вам
пригодится, и потом, жалко человека...
- Молодец, что пришел, - ободрил Мастодонт, ювелирно приучая к
доносительству, и, как опытный дрессировщик, тут же извлек из рукава
"кусок сахара".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50