– Кто его знает? – равнодушно пожал плечами Александрыч, – может, и убили.
– Как это? – удивился Банда, – что значит – «может, и убили»?
– А то, – Александрыч посмотрел на него: с раздражением. – Нашли его в туалете, в кабинке, вечером. Кабинка была заперта изнутри. Никаких ран или следов насилия. Что мы должны были подумать?
– Догадываюсь: меньше думаешь, меньше проблем, – ответил Банда.
– А как же? – хмыкнул Александрыч. – У нас тут курортная зона, приезжих больше, чем своих. У нас таких покойников, знаете, сколько по разным сортирам валяется?
Банда не стал спрашивать сколько. Его это не очень интересовало.
– Но этого-то вы заметили, правда? – спросил он.
– Правда.
– Почему?
Александрыч замялся.
– Александрыч, – вмешался в разговор Муса, – чего ты тянешь?
– Я не тяну, – отмахнулся подполковник, – просто я думаю. Трудно сказать. Он нам необыкновенным сразу показался. Не таким, как другие.
– Чем это? – Банда не давал подполковнику перевести дух. – Что значит – «необыкновенным»?
– Чем, чем... – Александрыч посмотрел на него с легкой неприязнью. – Смотрите сами: человек приличный, хорошо одетый, а в карманах ни денег, ни документов, вообще ничего. «Пусто-пусто».
– Может, обчистил его кто? Может, проигрался? – предположил Муса. – А потом горемыка сам и окочурился с расстройства. Зашел облегчиться и перекинулся.
Банда с удивлением отметил; что Корд употребляет куда больше блатных словечек в разговоре с милицейским чином, чем со своими ребятами.
" Может, и так, – кивнул Александрыч, – только я думаю, что не совсем так. Мы нашли его, сфотографировали, как положено, а потом по фотографии его буфетчица и опознала. Он в тот же день появился в городе. Буфетчица запомнила, что этот мужчина с чемоданчиком пришел, а потом все свой багаж искал. Вроде бы у него кейс украли. Но когда милиционер подошел, он от претензий отказался.
Потом сидел у стойки – кофе пил в долг. Рассказывал, что из Москвы приехал.
– Приехал или прилетел? – перебил Банда.
– Не знаю, он не уточнял. А документов при нем никаких не оказалось. Как-то странно: у человека сразу украли и документы, и деньги, и багаж.
Обычно ведь пропадает что-то одно.
– Верно, – кивнул Муса, – так не бывает. Это и вправду необычно.
– А вскрытие? – спросил Банда. – Вскрытие что показало?
Александрыч смешался.
– Вскрытие? – наконец с неохотой переспросил он, когда дольше молчать уже было нельзя.
– Да-да, вскрытие.
– А вскрытия-то никакого и не было, – опустил голову Александрыч.
– Почему?
– А потому, – произнес Александрыч, – что наши ротозеи потеряли покойника.
– Потеряли?
– Даже до морга в Симферополе не довезли.
– Как это до морга не довезли? – удивился Банда. – Впервые слышу про такое.
– Они по дороге остановились... – несколько неуклюже ответил подполковник. – Облегчиться... Пошли в кусты, а покойника в машине оставили. Ему-то все эти дела уже ни к чему. А когда вернулись, то оказалось, что труп исчез... Как будто сквозь землю провалился.
– Украли его, что ли? – недоуменно спросил Банда. – Машина что, открытой оставалась?
Александрыч ничего не ответил, а только развел руками. Объяснений не требовалось, все и так было ясно. Однако Банда не торопился уходить. Он взял со стола фотографию покойника и опять поднес к глазам.
Банде очень хотелось узнать, кто этот человек. И внезапно он вспомнил. Банда и вправду видел его в Москве, тоже на фотографии. Когда полковник Котляров показал ему снимок, сделанный в ресторане «Прага», Банда увидел на снимке Адвоката и людей за его столиком. Но этот мужчина, чье мертвое лицо он видел сейчас, сидел не с Адвокатом, а подальше, у развесистой пальмы. Он случайно попал в кадр, и Бондарович запомнил его чисто автоматически. Тогда покойный значил для него не больше, чем пейзаж, висевший на стене ресторанного зала.
Все это было очень странно. С одной стороны, этого человека наверняка что-то связывало с Адвокатом, и его смерть в Ялте никак не могла оказаться случайной. Однако, с другой стороны, – и тоже почти наверняка, – он не мог быть курьером. Покойный не был охранником и не имел специальной подготовки – стоило только глянуть на его тщедушную фигуру.
"Что же в таком случае этот человек здесь делал?
К кому он ехал? И куда все-таки делся курьер с деньгами, если Муса, а значит, и вся местная мафия не имеют к этому никакого отношения? А может быть, Муса Корд водит меня за нос? С него ведь станется".
Банда внимательно посмотрел на Корда и увидел, что и сам Корд, и Александрыч тоже во все глаза следят за ним, словно им было очень важно, как он отнесется к рассказу подполковника.
Бондарович сразу же отвел глаза в сторону и положил фотографию на стол, даже отодвинул ее от себя. Все равно он уже запомнил ее навсегда.
– Вы знаете этого человека? – спросил наконец Александрыч. – Кто он такой?
– Нет, – покачал головой Банда, – не знаю. Никогда его не видел раньше.
– Можете взять фотографию себе, – любезно предложил подполковник, которого, казалось, вполне устроил этот ответ, – у меня еще есть.
– Спасибо, – Банда кивнул и спрятал фотографию в карман, рассудив: «Одно дело помнить ее самому, другое – если придется кому-нибудь показать».
– Если вдруг вспомните, кто он, сообщите, – официальным тоном напомнил Александрыч.
– Обязательно, – кивнул Банда.
– А кстати говоря, – спросил вдруг Александрыч у Мусы, – ваш друг, он кто? Что-то я раньше его не видел. Что он у нас тут делает?
Банда уже хотел сам ответить на этот вопрос, однако Муса Корд загодя подготовил ответ. У него существовал свой стиль разговора с милицейскими чинами, которым он платил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113