По-видимому, намерения у этих людей были серьезными по отношению к нему и к девушке.
– В чем дело, парни? – стараясь говорить как можно более развязно, спросил он. – Что за дела такие? Вы что, охренели оба?
– Охренели? – завопил Жорик и ткнул Банде пистолет в лицо. – Это мы, значит, охренели? А ты, значит, чистеньким остался?
Он изо всех сил ударил Банду по лицу, подбил ему глаз и разбил губу.
– Уймись, – поморщился Костик, – что ты пачкаешься об эту мразь?!
– А чего он, – никак не мог успокоиться Жорик, – издевается!
– А чего ему, – отмахнулся Костик, – что он, тебе ж... лизать должен?
– А что я должен? – не унимался Жорик. – Вот баба его. Сидит себе, молчит. Это я понимаю. Ее и пришить приятно будет. Очень даже приятно.
Он приблизился к Розе и пощекотал ее стволом своего пистолета. Роза сжала губы, но ничего не сказала.
Банда сидел, слизывал с разбитой губы кровь и чувствовал, что ситуация начинает выходить из-под контроля. Бандиты явно заводили сами себя А обычно поступают они так перед тем, как совершить что-нибудь особенно жестокое и страшное, выходящее за рамки их ежедневных действий. И очень похоже было на то, что то, что они собирались сейчас совершить, напрямую касалось Банды и Розы.
Но что же он такого сделал?! Это нужно было как можно скорее выяснить.
– Послушайте, парни, – стараясь говорить как можно более спокойно, произнес он, – похоже на то, что у вас на меня есть зуб, но я об этом ничего не знаю.
– Не знает! – опять завопил Жорик. – Ты посмотри, Костик, он не знает, какой у нас на него зуб. Бабы бы своей постеснялся.
– Перестань, – повернулась к Бондаровичу Роза, – не разговаривай с ними. Они же – животные.
Ты что, разве не видишь?
– Вот дает Машка, – искренне восхитился Жорик, повернулся к Банде и сказал: – Вот, понял? Бери с нее пример. Шире задницы не пернешь.
Банда внимательно вгляделся в лицо Розы, та казалась напуганной, но держалась с достоинством.
Дальнейшие расспросы все равно ничего бы не дали. Разве что ему снова бы ударили в лицо. Он попробовал было крепость опутывающих его веревок, но вскоре понял, что связывали его с большим знанием дела, и отступился.
Бандиты, между тем, немного успокоились.
– Ты мне вот что скажи, – уже довольно-таки ровным голосом спросил у Александра Костик, – кому это нужно? Скажи мне. Ты ведь не сам это сделал!? Не для себя то есть? Кому это нужно!
– Что сделал? – с поддельным удивлением посмотрел на него Банда.
– Вот! – Жорик опять ударил его по лицу. – Снова за свое!
– Ладно, перестань! – отмахнулся Костик. – Ты Манька, что ли, все время за лицо его трогаешь? Тоже мне красавчика нашел.
– Ты что сказал такое? – повернулся к нему Жорик. – Повтори, сука!
– Перестань, – поморщился Костик, – я просто советую тебе не соваться в задницу, пока не позвали. У этого парня и так хватает неприятностей.
Зачем еще ему на мозги капать? Пусть лучше поразмыслит как следует, может, что и вспомнит хорошенькое?
– Что ж, – заскрипел зубами Жорик, – пусть тогда получше раскинет своими мозгами. А то, когда я за него возьмусь по-настоящему, они у него сами вывалятся.
Стало тихо. Бандиты утихомирились, а сам Банда не хотел больше их провоцировать. Он и так все время чувствовал на губах вкус собственной крови. Вместо того, чтобы задираться, он теперь принялся размышлять. И Жорик, и даже Костик чувствовали себя теперь не в своей тарелке. Это было легко понять. Их босса недавно убили. Убили скорее всего и других его людей. Возможно даже, что эта троица, – Банда считал и того, который сидел за рулем, – стремилась поскорее спастись бегством и сейчас оказалась в полной изоляции.
Однако вместо того, чтобы спасаться бегством, они хотели его наказать. За что? Если они кому-нибудь и мстили, то только по указке своего хозяина. Сейчас же хозяина у них не было. Его разнесло на мелкие кусочки. Стоило только Банде подумать об этом, как он сразу же понял, в чем тут дело. Бандиты хотели отомстить за смерть Мусы Корда. Зачем? Неужели они прониклись к своему покровителю такими горячими чувствами, что готовы были положить на это свои жизни? Это выглядело маловероятным. Обычно эти люди так не поступали. В чем же тогда дело?
Скорее всего в том, что их группировка была раньше самой крутой в городе. Они были основными и очень гордились этим. Сейчас же их просто-таки с землей сровняли, растоптали самое дорогое: их «доброе имя». Эти парни перестали быть крутыми и стали никем. А это для них страшнее смерти.
Намного страшнее. С этим нельзя жить. И исправить положение можно было только одним. По их понятиям, решение могло существовать только одно. И за него стоило даже рискнуть жизнью и помахать стволами во все стороны.
Этим решением была месть. Расплата, старая, как сама жизнь. Только рассчитавшись с обидчиками, намотав их кишки на телеграфные столбы и разбросав части тела по всем ближайшим кустарникам, можно было рассчитывать на возрождение прежнего дела.
Месть являлась очищением. Причем тому ли ты мстишь, кто на самом деле виноват, не имело такого уж большого значения. Это был вопрос второстепенный. Главное – потрясти всех размахом наказания, оно в какой-то степени уравновешивало размах дела, за которое мстили и которое после всего собирались возродить.
При спокойном размышлении, если, конечно, раздумья связанного Банды, которого с разбитым в кровь лицом везли куда-то, чтобы прикончить в страшных мучениях, да еще вместе с дочерью банкира, которая должна была разделить с ним эти муки, можно было назвать спокойными, становилось понятным, почему выбор бандитов остановился именно на нем.
Все дело в том, что Банда был последним, кто общался с Мусой перед смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113