Она даже на всякий случай закрылась руками, будто собиралась защищаться, затем поджала под себя ноги и улеглась поудобнее.
– Не понимаю, почему ты злишься на меня, – сказала она.
– Я не злюсь.
– Значит, хочешь обидеть.
Александр Бондарович опустил руку и вытащил из кармана ее халата свой пистолет.
– Зачем ты его взяла?
Роза пожала плечами:
– А почему я лежу сейчас рядом с тобой? Зачем я появилась тут? Почему на мне нет даже белья? Это все глупые вопросы.
– И все же...
– Это игра. Мне захотелось напугать тебя. Может быть, оно и глупо, но когда заходишь в номер и видишь спящего, хочется подшутить над ним. Думала, ты проснешься, испугаешься, а ты спал – Мне почему-то это не кажется игрой.
– Нет, я не собираюсь говорить, что люблю тебя. Не хочется обманывать. Ты мне понравился. Ты сильный. С тобой хорошо. Пусть это ненадолго, но тем приятнее... Я знаю, мы не будем долго вместе.
– Тогда зачем?
Роза посмотрела на Банду с недоумением, словно пыталась понять, издевается он или спрашивает серьезно.
– Мне хочется развлечения, о котором потом будет приятно вспоминать, – Роза провела рукой по своему лицу, затем приложила пальцы к губам и поднесла ладонь к губам Бондаровича. – Помнишь мой односторонний поцелуй?
Банда понимал: ей действительно хочется сейчас быть с ним. Того же хотелось и ему. Они могли доставить друг другу удовольствие. К тому же, довольно хорошо узнав за последние дни Розу, Бондарович мог быть уверен, что на их отношениях это никак не отразится. Роза умела, когда требовалось, ставить дело превыше чувств. И даже если предположить совсем невероятное, – если бы Роза влюбилась в Банду, – она, рассуждая здраво, не стала бы делать из этого трагедии.
Александр поймал руку Розы, поцеловал ее пальцы. Роза вздрогнула, потянулась к нему, обняла за шею. Ее волосы еще пахли шампунем, кожа была прохладной, зато губы – мягкими и теплыми.
– Я уже несколько раз представляла себе это в мыслях, – сказала девушка.
– И как реальность?
– Я еще не распробовала, – она вновь поцеловала Банду.
Александр почувствовал, как ее ногти мягко впиваются ему в спину. Роза встала на колени и прижалась к Банде. Ее грудь, довольно большая, но упругая, вздымалась при каждом вздохе.
– Подожди, дай мне прочувствовать... – ее ноздри трепетали.
– Ты, я смотрю, любишь выжать из любой ситуации все, что только возможно.
– А ты разве не такой?
– Но не я первый предложил себя.
– Какая разница, кто первый сказал, главное – кто первый подумал.
– Ты этого не можешь знать.
– Я все поняла по твоему взгляду, – шептала Роза. – Когда ты только посмотрел на меня, ты уже тогда представил, как я обниму тебя... И я представила тоже...
– Ложись, иначе не получится.
– Почему? Я хочу так, – Роза на мгновение отстранилась от Банды, и ее руки легли ему на плечи.
– Ребро сломано, – поморщился Банда.
– Ты еще помнишь об этом, – задумчиво проговорила она, – а я, наверное, забыла бы.
Бондарович с удивлением отметил, что боль и в самом деле притупилась, исчезла под страстными прикосновениями Розы. Она только прошлась кончиками пальцев по его груди, и он почувствовал, как замирает у него сердце.
– Теперь ты уже не думаешь о боли?
– Я думаю о тебе.
– Не ври, – Роза заглянула ему в глаза, – мне почему-то кажется, что мужчины стараются думать о другой женщине, когда обнимают меня. Я же ощущаю твои руки, твое дыхание. Ты сейчас где-то в другом месте, с другой женщиной, которой ты хочешь сказать, что любишь ее. Мне ведь ты никогда этого не скажешь?
– Ты слишком много говоришь, – Банда подхватил Розу на руки и усадил возле стены. Она жадно, нервно облизнула губы. Тело ее напряглось. Розу непреодолимо тянуло к Бондаровичу. Она подала ему руку:
– Прижми меня к себе, а потом, когда поймешь, что больше ждать нельзя...
– Ты не любишь называть вещи своими именами?
Роза засмеялась:
– Это ужасно, когда в языке нет приличных слов для самого приятного. Не скажешь же – «трахни меня». От такой фразы у кого хочешь пропадет охота.
– А по-моему, это и правильно. Есть вещи, о которых не стоит говорить, а значит, не нужно и слов. Эти вещи стоит делать не думая.
Роза даже в самые волнующие моменты не забывала о том, что не только она должна получить удовольствие. Она умела остановить себя на самом пике, замереть... В такие мгновения ее глаза казались Бондаровичу большими неподвижными стеклянными бусинами. Даже свет не мог заставить сжаться ее зрачки – они оставались расширенными, словно Роза только что открыла глаза. Она сжимала плечи Александра и шептала:
– Подожди, подожди...
– Ничто не может длиться вечно.
– Ты увидишь, так бывает: ты ждешь, ждешь, а оно не наступает. И только потом ты поймешь, что именно это ожидание и было блаженством, а не короткий миг, после которого тебе станет скучно.
Они оба замирали – каждый прислушивался к ощущениям другого. Тело Бондаровича уже покрывали крупные капли пота, а Розу уже ничто не сдерживало – если сначала она избегала открыто высказывать свои стремления, отдавая предпочтение жестам, намекам, то теперь ее желания облекались в слова, начисто лишенные стыда. Произнося самую откровенную просьбу, она заглядывала Банде в глаза и каждый раз радовалась, не находя там протеста.
– Я знала, что все получится замечательно, – прошептала она и тут же закусила губу.
– Мне уже тяжело сдерживать себя.
– А ты уже и не пытайся – сейчас... – ее шепот перешел в стон. Роза сжала кулаки – ногти впились в ладони. Она запрокинула голову и изогнулась, затем протяжно выдохнула, расслабилась и, виновато улыбаясь, посмотрела на Банду:
– У тебя такие мокрые волосы, словно ты побывал под проливным дождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113