Глава 2

1

Первым ощущением в моей жизни была боль. Не многим случалось испытать му
ки собственного рождения, и я никому не пожелал бы этого. Впрочем, дело не
в моих пожеланиях, никто ведь не решает сам, рождаться ему или нет, да и выб
ор, каким образом произойти на свет, никому не предлагается.
Я чувствовал боль, как муку, прочно укоренившуюся в моем теле. С течением в
ремени она усиливалась, поглощала и сжигала меня, словно ярко пылавший о
гонь. Я боролся с ней как только мог и, казалось, вышел победителем, но мне с
ообщили, что боль утихла благодаря наркотикам. Она ушла, и я погрузился в б
еспамятство.
Когда я родился, мне было двадцать три года, так мне, во всяком случае, сооб
щили. Еще мне сказали, что я провел несколько недель в состоянии комы, бала
нсируя на грани жизни и смерти. Думаю, что это пошло во благо, потому что, ес
ли бы я находился в сознании хотя бы частично, чтоб только ощущать боль, он
а убила бы меня, и жизнь моя оказалась бы короткой.
Когда сознание вернулось ко мне, боль, хотя еще и сидела в моем теле, значи
тельно уменьшилась, и ее можно было терпеть. Гораздо хуже оказалось поло
жение, в котором я себя обнаружил. Я был распят Ц привязан за руки и за ног
и, лежал на спине и, очевидно, погружен в какую-то жидкость. Остального мне
определить не удалось, потому что мне никак не удавалось открыть глаза. Л
ицо мое словно чем-то сковало. Мне стало страшно, и я попытался освободить
ся.
Чей-то голос строго проговорил:
Ц Тихо-тихо. Вам нельзя двигаться. Вы не должны двигаться.
Голос звучал приятно и мягко, я расслабился и снова соскользнул в благод
атную кому.
Время шло, и сознание все чаще возвращалось ко мне. В моей памяти об этом п
ериоде сохранилось немного, только то, что боль перестала преследовать м
еня и я стал крепнуть. Меня начали кормить через трубку Ц супами, фруктов
ыми соками. Кажется, три раза меня возили в операционную. Об этом я узнал и
з разговора медсестер. В целом я пребывал в радостном состоянии осознани
я действительности, и мне не приходило в голову задаваться вопросами, чт
о я здесь делаю и как я сюда попал. Как новорожденный младенец в колыбели,
я довольствовался тем, что мне хорошо и удобно, а остальное меня не трогал
о.
Наступил день, когда с моего лица сняли бинты. Голос, тот мужской голос, ко
торый я уже слышал, сказал:
Ц Так, спокойно. Держите глаза закрытыми, пока я не скажу.
Я покорно зажмурился и услышал клацанье ножниц, разрезавших бинты. Чьи-т
о пальцы коснулись моих век, и кто-то прошептал:
Ц Кажется, все в порядке. Ц Кто-то дышал мне в лицо. Он сказал: Ц Хорошо. Т
еперь открывайте глаза.
Я открыл глаза и увидел полутемную комнату. Прямо передо мной смутно выр
исовывался силуэт человека. Он спросил:
Ц Сколько пальцев я вам показываю?
Какой-то белый объект подплыл ко мне. Я ответил:
Ц Два.
Ц А теперь?
Ц Четыре.
Он с облегчением вздохнул.
Ц Ну, зрение ваше, кажется, не пострадало. Вы счастливчик, мистер Грант.
Человек немного помолчал.
Ц Но вы ведь Грант, не так ли?
Я стал думать над этим, и человек решил, что я не собираюсь отвечать. Он спр
осил:
Ц Ну-ну, если вы не Грант, так кто же?
Как мне потом сообщили, именно в этот момент я стал кричать и меня пришлос
ь утихомиривать с помощью лекарств. Я не помню этого. Все, что я помню, Ц ка
кое-то ужасное ощущение пустоты, когда я понял, что не знаю, кто я.
Я достаточно подробно изложил историю моего нового рождения. Удивитель
но то, что я жил в течение этих недель, нимало не беспокоясь о том, кто я тако
й. Позже мне все разъяснил Саскинд.
Доктор Мэтьюз, специалист по пересадке кожи, был одним из группы специал
истов, которая по частям сшивала меня, и он первый обратил внимание на то,
что со мной что-то неладно, помимо состояния моего тела, разумеется. И в гр
уппу дополнительно включили Саскинда. Я никогда не звал его по-другому, о
н сам и представлялся так Ц Саскинд, и стал он для меня просто хорошим дру
гом, ничего больше. А это, я полагаю, и есть главное достоинство психиатра.
Когда я уже встал на ноги и мог выходить из здания госпиталя, мы часто гуля
ли вдвоем и даже вместе пили пиво. Не знаю, насколько обычен такой метод пс
ихиатрического лечения, Ц я-то всегда думал, что эти охотники за душами
предпочитают вцепиться в больного, прочно сидя на мягкой табуретке рядо
м с его койкой. Но у Саскинда оказались свои подходы, и он вправду стал мои
м другом.
Он вошел в полутемную комнату и посмотрел на меня.
Ц Я Ц Саскинд, Ц сказал он коротко и оглядел комнату. Ц Доктор Мэтьюз с
читает, что тебе можно дать больше света. По-моему, идея хорошая. Ц Он подо
шел к окну и раздвинул занавески. Ц Темнота плохо действует на психику.

Он вернулся к кровати и стоял, глядя на меня. У него было волевое лицо с кре
пкой нижней челюстью и носом, похожим на клюв, но глаза Ц неожиданно мягк
ие, карие, словно у умной обезьяны.
Ц Можно, я сяду?
Я кивнул головой, и он пододвинул к себе стул, подцепив его ногой. Затем он
непринужденно сел, положив ногу на ногу, и я даже увидел его полосатый нос
ок и выше Ц кусок волосатой кожи.
Ц Ну как самочувствие?
Я опять покачал головой.
Ц В чем дело? Ты что, дара речи лишился?
Я вновь не отвечал, и он сказал:
Ц Слушай, парень, ты ведь в беде. Как же я смогу тебе помочь, если ты со мной
не разговариваешь?
Прошедшая ночь была для меня ужасной. Я бился над вопросом: "Кто я?" Ц и к ут
ру оказался не ближе к его решению, чем вначале. Я устал и не испытывал жел
ания говорить с кем бы то ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90