— Кестрель Хаз? — осведомилась она.— Да, мадам, — сказала Кесс и, сложив руки перед собой, скромно потупила взор.Сама еще не зная почему, она решила стать паинькой. Женщина поглядела на нее в замешательстве.— И что же ты натворила, детка?— О, я так испугалась! — пролепетала девочка тоненьким голоском. — Если я что-то сделала, то, наверное, от страха.— Главный экзаменатор послал тебя на Особый урок. — Леди бросила взгляд через толстое стекло и покачала головой. — А это не шутка.Кестрель ничего не ответила. Только напустила на себя печальный и послушный вид.— Особый урок, видишь ли, — продолжала экзаменаторша, — назначают самым несносным детям. Самым неуправляемым. И это, как бы тебе сказать, очень надолго.Девочка подошла к леди в алом, доверчиво взяла ее за руку и посмотрела снизу вверх огромными невинными глазами.— У вас есть дочка, мадам?— Да, детка. Есть.— Тогда, я уверена, вы не сделаете мне дурного. Как не сделали бы своей родной девочке.Леди помолчала и, тихонько вздохнув, погладила маленькую ладошку.— М-да. Как же нам поступить? Давай-ка вместе навестим Главного экзаменатора. Должно быть, в дело вкралась ошибка.Она повернулась и громко произнесла:— Откройте, пожалуйста.Дверь отворилась, и женщина с девочкой, рука в руке, прошагали мимо серого привратника на площадь. Теперь, когда Кестрель не волокли силой, она могла спокойно оглядеться вокруг.Неподалеку белела с тыльной стороны Великая башня — центральная постройка дворца и самое высокое здание в Араманте, заметное, представьте себе, уже из Оранжевого округа. В такой близи казалось, что ее пик уходит прямо под облака и уж точно виден даже над огромными городскими стенами.Маленькая дверь у подножия башни отворилась. На площадь вышли двое людей в белом. Один из них недовольно нахмурился, узрев экзаменаторшу и Кестрель, которые мирно держались за руки.— Почему здесь ребенок из Оранжевого? — окликнул он. Леди объяснила. Мужчина в белом полистал ее папку.— Стало быть, Главный экзаменатор назначил девчонке Особый урок, — сердито крякнул он. — А вы приводите ее сюда, чтобы оспорить приговор самого Мэсло Инча?— Полагаю, здесь какая-то ошибка.— Вам что-нибудь известно об этом случае?— Вообще-то нет. — Щеки леди заметно порозовели. — Но, понимаете, мне показалось…— Показалось? — процедил сквозь зубы начальник. — И вы предлагаете решать вопрос, от которого зависит остаток этой детской жизни, на основании собственных неясных чувств?«Остаток детской жизни»! Кестрель похолодела. И снова заозиралась. Позади — школа для Особых уроков. Только не туда. Впереди — мужчина в белом.— Я лишь хотела переговорить с господином Главным экзаменатором и удостовериться, что правильно поняла его волю.— Его воля изложена здесь и, по-моему, весьма недвусмысленно. Разве не так?— Так.«А дверь-то по-прежнему не закрыта», — обратила внимание Кесс.— Или вы считаете, что ваше начальство способно подписывать приказы, не подумав?— Нет.— Тогда выполняйте, и без разговоров.— Конечно. Прошу прощения.Так юная мятежница лишилась последней защиты. Леди в алых одеждах посмотрела на нее с жалостью и повторила, теперь уже для подопечной:— Извини.— Бывает, — ответила девочка. — Спасибо, что попытались.Тут Кестрель несильно пожала покровительнице руку, потом отпустила ее и бросилась наутек.Когда взрослые наконец опомнились, нарушительница спокойствия была уже внутри. Башня запиралась на большой засов; девочка торопливо защелкнула его и с бешено колотящимся сердцем осмотрелась.Небольшой коридор, две двери — обе заперты — и витой лестничный пролет. На площади раздавались резкие крики. Створка задрожала под градом ударов. Потом загромыхала сильнее: кто-то пытался сбить засов. У самой двери послышался голос:— Ждите здесь. Я зайду с той стороны.Выбора не оставалось: только наверх.Все выше и выше бежала Кесс, и все темнее становилось на лестнице. Где-то внизу Кестрель мерещился стук отпираемых дверей, и девочка продолжала подниматься по крутым ступеням. Выше и выше, снова и снова по спирали, и вот уже над головой замаячил слабый просвет. Глубоко в каменной кладке башни было зарешеченное окошко. Беглянка бросила молниеносный взгляд наружу, на дворцовые крыши, на площадь и статую Креота Первого.Но лестница вела дальше, и мятежница устремилась наверх. Теперь она задыхалась, и ноги болели от напряжения. Понемногу тихий свет растаял далеко внизу, откуда искаженным эхом доносились грозные голоса и грохот подкованных сапог. Все дальше взбиралась девочка, правда, шаг ее становился все медленнее. А в голове крутилась мысль: на самом верху — если она успеет — не ждет ли беглянку еще одна безжалостно запертая дверь?Вот появилось второе окно. Изможденная, дрожащая от страха, Кестрель на пару мгновений прислонилась к холодной стене и болезненно поморгала, глядя на волю. Отсюда она могла различить элегантные дома и модные магазины Алого округа, а также прохожих, что сновали по улицам. Но тут до ушей беглянки донесся звук, до ужаса похожий на цоканье сапожных подков по ступеням. Слишком близко. Ужас придал девочке сил. Она выпрямилась и продолжила восхождение. Выше и выше; отяжелевшие ноги отказывались повиноваться, голова кружилась от усталости, а узкой витой лестнице, казалось, не будет конца. Клац, клац, клац — тяжким гулом отдавалось от каменных стен. «Уже недалеко, — утешала себя Кестрель. — У-же не-да-ле-ко, у-же не-да-ле-ко», — повторяла она в ритме шагов, хотя понятия не имела, сколько еще осталось.Когда силы иссякли, когда мятежница поняла, что не может идти дальше, перед ней вдруг возникла крохотная площадка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69