— А-а-а! Страшно!— Что с тобой? — встревожилась Кестрель.— Она умирает, — промолвил Бомен осипшим голосом. — Это очень близко и очень жутко. Никогда не думал, что смерть — такая…Внезапно старая королева заговорила не столько для гостей, сколько для самой себя:— И жить надоело, и туда — боишься.В этом скрипе несмазанных пружин детям послышалась нотка удивления. Королева открыла глаза и внимательно посмотрела на мальчика.— Худышка, маленький худышка, — по сморщенным бескровным щекам потекли ручьи слез. — Как же ты забрался в мою душу?Бомен тоже заплакал — не от грусти, а потому что в этот миг сердца их были едины. Королева подняла трясущиеся руки; мальчик понял, чего от него ждут, и, приблизившись, позволил обнять себя. Мокрые щеки прижались к его лицу. Слезы ребенка и дряхлой, как мир, старухи смешались в один поток.— Юный воришка, — шептала королева. — Ты украл мое сердце.Кестрель смотрела на брата с гордостью и восхищением. Вот это да! Хотя порой близнецы понимали друг друга так, словно у них на двоих было одно тело и один разум, но фокусы с проникновением в чужие чувства всякий раз превосходили разумение девочки. За это она еще сильнее любила брата.— Ну, ладно, ладно, — приговаривала старая королева, прижимая к себе юного гостя. — Что уж теперь плакать…Ее величество Нум благоговейно вздыхала, глядя на них.— Ничего не поделаешь. — Почтенная леди ласково погладила мальчика по грязным волосам. — Ничего не поделаешь.— Пожалуйста, — промолвил Бомен. — Не могли бы вы нам помочь?— Какой прок от развалины вроде меня, худышка?— Расскажите о…Кестрель беззвучно предупредила.— … о том, кого здесь не называют.— Ах, вот оно что.С минуту старушка молча гладила мальчика по голове. Затем послышался ее тихий голос, будто бы долетевший из дальней страны воспоминаний:— Говорят, он крепко спит и будить его нельзя, ибо… Как, бишь, там дальше? Была ведь причина! Столько лет прошло… погодите! Я знаю!Глаза ее расширились, словно увидели давно позабытый кошмар.— Они шагают, губят всякую жизнь и продолжают неудержимо шагать. Не ведая жалости. Не ведая поражений. О небеса, сжальтесь надо мной и позвольте покинуть этот мир прежде, чем они вернутся!Королева уставилась в темный угол, окаменев от ужаса, точно враг уже явился оттуда.— Зары, да?— О, юные худышки! — дрожала старуха. — За долгие годы я вытеснила их из памяти, а нынче… Бабушка рассказывала мне то, что слышала от своей бабушки, а та воочию видела все эти черные ужасы. Последний марш заров — о, горе нам, горе! Лучше смерть, чем пережить подобное!Тут она так часто и хрипло задышала, что Нум выступила вперед и положила ей руку на плечо.— Довольно, милая. Передохни.— Мы знаем, как заставить Поющую башню снова запеть, — вмешалась Кестрель.— А-а, — протянула старая королева и заметно успокоилась. — Башня… Если б только ее услышать… Тогда бы я ничего не боялась.Девочка развернула перед ней карту.— Вот куда нам нужно идти. Правда, мы плохо разбираемся, что к чему.Ее величество приняла свиток, несколько раз подслеповато изучила его, вздохнула, и взор ее затуманился, обратившись в ушедшие дали.— Дитя мое, где ты взяла это?— Император дал…— Ха! Император! Чей он император, хотела бы я знать!— Вам что-нибудь понятно?— Понятно? А как же…Трясущийся скрюченный палец указал прямую черту на пожелтевшем пергаменте.— Когда-то здесь пролегал Великий Путь, настоящее чудо! Маленькой девочкой и я побывала там. Тогда вы ни за что не сбились бы с дороги: давным-давно ее указывали великаны…Костлявая ладонь двинулась дальше.— Не проглядите мост, потому что другого нет. Только он ведет через… как же оно называлось? Провалиться, ненавижу старость!— Трещина-Посреди-Земли, — подсказала Кесс.— Верно! А ты откуда знаешь?— Мой папа читает на языке древних мантхов.— Неужели? Должно быть, он еще старше меня. Ведь нас, таких, на свете раз, два — и обчелся. Да-да, видите, вот она, Трещина. Главное — мост не пропустите, он там один…Голос начал угасать.— Ты устала, милая, — промолвила королева Нум. — Переведи-ка дух.— Успею еще наотдыхаться, — пробурчала та.— А что потом? — спросил мальчик.— Потом, потом гора… И пламя… И тот, кого не называют вслух. И нужно войти в огонь, а выхода уже не будет…— Почему? Что с нами сделают?— То же, что и со всеми, юные худышки. Он украдет ваши любящие сердца.— У нас нет выбора, — потупилась Кестрель. — Или Поющая башня опять запоет, или зло овладеет миром навеки.Глаза ее величества распахнулись и подслеповато прищурились на девочку.— Зло овладеет миром… Это ты верно сказала… Пожалуй… пожалуй, так оно и есть… Нум, отведи худышек на тропы, ведущие к горним землям. Помогай им, чем только сможешь. Пошли за ними вслед нашу горячую любовь. Слышишь меня?— Да, милая.Скрип несмазанного железа увял до страдальческого шепота.— Чему быть, того не миновать, — произнесла напоследок седая как лунь королева.И задремала хрупким, беспокойным от грозных видений сном.Ее величество Нум поманила детей и молча вывела их в иные покои дворца, где уже был подан поздний ужин.— Утро вечера мудренее, — рассудила она.После еды гостям предложили отдельный угол с мягкими ковриками. Сама же королева опустилась в кресло с высокой спинкой.— Никогда не сплю в ночь урожая. Сижу вот так и до утра смотрю на малышей. Это умиротворяет мою душу.Брат и сестра преклонили колени на разбросанных половичках и загадали желания на ночь. Ах, каким неправильным и горьким показался знакомый ритуал без надежных родительских рук и без теплого дыхания крошки Пинпин на лицах! Но лучше что-то, чем ничего, и близнецы тесно прижались лбами, вспоминая родной дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69