— Эй, лазутчики! Как вы там? Живы?Дети не отвечали. Мужчина громко застонал.— Пожалуйста, мерзавцы, поговорите со мной. Нечего тут помирать.— Есть… — еле слышно пролепетала Кестрель. — Есть…Последнее слово жалобно затихло на спекшихся губах.— Да ладно вам, — занервничал Пок. — Сидите тихо. Достану чего-нибудь. Только спокойно, ждите здесь. И не умирайте, хорошо? Обещайте дотянуть до утра невредимыми, а то я и вовсе не пойду.— Уже близко… — надломленным шепотом пожаловалась девочка. — Перед глазами какая-то пелена…— Нет, нет! Этого еще не хватало! Не вздумайте у меня, а то… а то…Не найдя чем припугнуть пленников, громила принялся канючить:— Ребята, ну вам же все равно помирать. Какая разница: часом раньше, двумя позже? Вот отбросите копыта в мою смену, а мне за вас отдуваться? Где же справедливость? Скажете, я не буду в этом виноват? А свалят на кого, по-вашему? На старину Пока, это уж как пить дать. Опять, мол, этот Пок. Доверь ему дело — непременно дров наломает, тупица непрошибаемый. Вот как они скажут, а разве же это по-человечески?Дети молчали. Охранник забил тревогу.— Ну все, только не отдавать концы. Держитесь. Еда уже идет. Я пошел.И он бегом удалился. Троица сидела не шелохнувшись — на всякий случай, ведь за ними могли следить со стороны. Впрочем, навряд ли: вокруг стояла кромешная тьма, хоть выколи глаз, а ветер стонал и ревел так яростно, что все попрятались по домам. Довольно скоро явился Пок с полной охапкой провизии.— Вот вам, — пыхтел он, просовывая в клетку сдобные булки. — И чтобы все съели! Слышите, до крошки!И стал напряженно смотреть, как дети кусают хлеб.— То-то же, — облегченно вздохнул он. — Вот вам еще фрукты. Теперь уж точно дотянем до рассвета, правда?Чем больше пленники ели, тем веселее делалось у него на душе.— Ага! Стало быть, ничего старина Пок и не испортил. К завтрему будете как огурчики, так что любо-дорого повесить, на радость Аке Чаке! Как говорится, конец — делу венец.Пища придала Бомену сил, а с ними пришла надежда. Мальчик задумался о том, как избежать казни.— Знаете, а мы ведь вовсе не барраки, — сказал он, откусив яблоко.— Ой, да хватит тебе, — поморщился громила. — Стреляного воробья на мякине не проведешь. Даже я вижу, что вы не чаки. А кто не чака, тот баррака.— Мы прибыли из Араманта.— Вот уж нет. У вас и волосы как у них.— А если бы мы расплели косички? — вставила Кестрель.— А если бы мы побрились наголо?— Ну-у… — неуверенно протянул Пок. — Тогда… Тогда бы вы смотрелись… Э-э-э…Подобная мысль сбила его с панталыку.— В точности как вы, — закончил Бомен.— Может, оно и правда. — Мужчина хмыкнул. — Только за ночь вам ни за что не побриться, а утром — виселица. И готово.— Вы же не хотите повесить нас, а потом обнаружить, что сделали ошибку?— Приказы отдает Ака Чака, — с довольным видом возразил Пок. — Раскиньте мозгами: разве может Родной Отец всея Омчаки, Великий Судья Справедливости и Гроза Песчаных Равнин делать ошибки?Как ни странно, дети крепко уснули той ночью — уснули в неудобной, качающейся клетке, под завывания ветра, прекрасно зная, что их ждет на рассвете. Измождение и полные желудки оказались сильнее страха. Но вот лучи солнца, пробившись из-за края земли, разбудили юных узников.Ночные вихри заметно поутихли, однако хмурые, будто налитые свинцом небеса готовились разразиться грозой. Группа вооруженных стражей торжественно промаршировала по палубе и окружила клетку. Пленников опустили на скрипучих цепях. Замок был открыт; дети, пошатываясь, выбрались наружу. Военные выстроились с обеих сторон и повели приговоренных на главную площадь, по сторонам которой уже теснилась огромная толпа. С верхней палубы любопытные свешивались прямо через перила. Стоило детям выйти на свет, как зрители зашипели от негодования и принялись выкрикивать:— Повесить их! Негодные барраки! Вздернуть их!Посреди площади стояла свежевыструганная виселица, и ветер раскачивал три веревочные петли. Позади построились командующие омчакского воинства и целая шеренга барабанщиков. Пленников подвели к виселице и поставили на скамеечку, каждого перед своей петлей. Над палубой рассыпалась барабанная дробь, и Главнокомандующий возвестил:— Всем встать! Приготовиться к выходу Аки Чаки, Родного Отца всея Омбараки, Великого Судьи Справедливости и Грозы Песчаных Равнин!Никто не шелохнулся: толпа и так уже стояла. На площадь важно вышел Ака Чака с небольшой свитой. Он оказался стариком внушительного роста с выбритым черепом. Но широко распахнутые глаза детей смотрели вовсе не на него. Бок о бок с Родным Отцом стоял не кто-нибудь, а бритый советник Кемба.— Эй, он же баррака! — возмущенно воскликнула Кестрель, указывая пальцем. — Его зовут Кемба, и он с Омбараки!Советник улыбнулся, с виду ни капли не потревоженный неслыханным обвинением.— Ваше высочество, еще минута, они и вас объявят лазутчиком.— Пусть говорят, что им угодно, — нахмурился Ака Чака. — Сейчас мы оборвем их болтовню.Гроза Песчаных Равнин подал знак военным, которые держали детей, и на шеи мнимым шпионам накинули петли.Мампо только сглотнул, хотя прежде наверняка расплакался бы.— Прости, — сказала ему Кестрель. — Мы так и не смогли помочь тебе.— Ну что ты, — смело улыбнулся мальчик. — Вы стали мне друзьями.Ака Чака взошел на высокий помост и провозгласил, обращаясь к толпе:— Народ Омчаки! Морах предала этих недругов прямо в наши руки!Неожиданно Бомена осенило.— Морах пробудилась! — вскричал он.Толпа изумленно умолкла. Сизые тучи заворчали; приближалась гроза. Кемба уставился на мальчика пылающими глазами.— Зары уже маршируют! — не унимался Бо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69