— Идем, я покажу, что делать.Она ни капли не сомневалась в готовности близнецов помочь. Да и Виллум куда-то запропастился… К тому же все вокруг столь усердно трудились, что Бо и Кесс показалось невежливым отлынивать от общих обязанностей. Они пошагали за девочкой, выслушивая нехитрые объяснения.Детям соляных пещер надлежало менять у собирающих полные ведра на пустые. Работать приходилось быстро, кидаться по первому же кличу: «Готово!» Урожай сваливали большими кучами у костров, разложенных на каменных грядках вдоль ореховых полей, так что бегать было совсем недалеко. И все-таки уже через некоторое время близнецы взмокли от напряжения. Непросто, очень непросто носиться с тяжелым ведром по липкой грязи, особенно если та доходит почти до середины голени. Ноги и руки детей гудели с непривычки, а грязная корка пропиталась соленым потом. Впрочем, вскоре и к большому своему облегчению, юные гости поняли, что и в этой работе имеется свой четкий ритм. Тогда дружные песни собирающих несколько взбодрили приунывших брата и сестру. За тихими секундами покоя обычно следовал зов: «Готово!», и опять начинался бег с препятствиями. Возвращаясь к палящему костру и слушая хохот подземных жителей, которые выкатывали из углей печеные орехи, дети по-настоящему изнывали от жара. Но вот наступал счастливый миг: ведро опрокидывалось, поклажа высыпалась наружу и тело словно бы обретало крылья. Путешествие обратно по озеру казалось полетом наяву, танцем среди солнечных лучей и темной ряби.Прошел, как почудилось детям, целый день; сияние в небесных дырах заметно поблекло, когда сборщики урожая начали выпрямляться, потирая натруженные спины и оглядываясь на костры.— Обед, — сказала Поллум.Работники потянулись к огромным лоханкам, в которых уже дымились печеные, с пылу с жару, орехи, а главное — рядом стояли кадки с чистой — ну, сравнительно чистой — водой. Первым делом каждый напился из ковшей с вытянутыми ручками, второпях проливая себе за шиворот. Потом все чинно уселись небольшими группками, а лохани пустили по кругу. Обедающие стали грызть орехи, точно спелые яблоки.Близнецы уже никого и ничего не искали, кроме хорошего плода пожирнее. С полминуты брат и сестра изумленно жевали то, что досталось, потом их глаза встретились. Дети молчаливо кивнули: это самый роскошный обед в их жизни. Сладкая, вроде сливочного крема, но с привкусом орешков, мякоть нежно таяла во рту, после того как прокусишь хрустящую корочку с невероятно соблазнительным ароматом костра…— Бесподобно, а? — Виллум сам нашел своих гостей и теперь ухмылялся от уха до уха. — Из милой землицы, а потом еще из огня. Я вот что скажу: кто не едал орешка в день урожая, тот не знает вкуса жизни.Мужчина подмигнул и ни с того ни с сего расхохотался.— Ой, пожалуйста, — испугалась Кестрель, видя, что Виллум собирается брести дальше, — не могли бы вы нам помочь?— Помочь, худышки? Это как же? — усмехнулся он, ощутимо раскачиваясь из стороны в сторону.— Нам нужен выход из пещер — туда, на равнины.Мужчина сморгнул, нахмурил брови, снова расплылся в улыбке.— Из наших соляных пещер? На равнины? Шутники! Нет-нет-нет, вы меня не проведете!И он заковылял прочь, негромко посмеиваясь себе под нос.Близнецы огляделись: оказывается, многие работники вели себя похожим образом — шатались по полю и заливались хохотом. Здесь и там они сбивались в целые стаи, вместе качались и ржали в голос.— Может, это из-за листьев, которые они жуют? — предположил Бомен.— Истинная правда, — промолвил со вздохом знакомый голос — Сегодня все мужчины отправились в страну таксы.Это была Джум, она как раз принесла новую лохань с печеными орехами.— Мы, женщины, слишком разумные существа. И слишком заняты для всяких шалостей.— Прошу вас, мэм, — взялась за свое Кестрель. — Как нам отсюда выбраться?— Выбраться? Ну, это смотря куда.— На север. В сторону гор.— Вот оно как? — Джум изогнула левую бровь. — А чего там интересного, в горах-то?— Нам нужно попасть в Чертоги Морах.Вокруг повисла гробовая тишина. Люди стали подниматься и уходить, суеверно косясь через плечо.— О таких вещах не говорят, — наставительно произнесла супруга Виллума. — Здесь их даже по имени не кличут.— А почему?Джум помотала головой.— У нас тут ничего такого нет, и не надо. Довольно и сверху этого добра.Она возвела глаза к потолку пещеры.— В Араманте?— Сверху, — повторила женщина, — живет народ этого… кого мы не называем. Да вы и сами знаете, худышки, раз убежали оттудова.— Мы не… — начала девочка, но брат перебил ее:— Знаем, знаем.— Разве? — удивилась Кестрель.Мальчик решительно кивнул, хотя и не смог объяснить свои слова. Кажется, впервые до него смутно дошло, что мир, который он принимал и любил от рождения, был не чем иным, как извечной темницей, а близкие и соседи — всего лишь узниками, заточенными за высокой стеной.— Все они там, — продолжала Джум, указывая взглядом наверх, — так или иначе повязаны с этим… Только нас оно и не трогает, из-за милой, сладкой землицы.— А вот когда проснется Поющая башня, — проговорил Бомен, — то и мы освободимся от… ну, кого вы не называете вслух. Навсегда.— О, правда? Поющая башня?— Вы слышали о ней?— Всякие ходят басни. Старики у нас говорливые. Хотела бы и я порадоваться на эту самую башню. Песенки-то мы любим.— Тогда, пожалуйста, помогите найти дорогу.— Что ж, — промолвила супруга Виллума после короткого раздумья. — Наверное, вам лучше потолковать со старой королевой. Она чего только не знает.Толстый палец женщины указал на дальний курган, на вершине которого красовался низкий деревянный частокол.— Вон ее дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69