Гидра возликовала:
– Ну так он же на мне верхом сидит и бьет меня этим самым тазом по головам. В тысяча триста сорок втором году все разменные деньги выпустили с этим изображением, и они были в ходу вплоть до тысяча восемьсот семьдесят первого, а потом их изъял понтифик Сельжайский и заменил на привычные всем нам платиновые карточки какого-то там Утрастяпского банка.
Салонюк внимательно оглядел своих бойцов:
– Шо вин каже? Чи то я погано слухаю, чи то погано розумию?
Перукарников вспомнил, что лучшая защита – это нападение, и строго вопросил у гидры:
– Ты вот лучше расскажи, откуда ты взялся и почему у тебя три головы?
Гельс-Дрих-Энн охотно пустился в объяснения:
– Я не взялся, тут я тоже живу. А три головы у меня с самого рождения; почему именно три, а не другое число, наверняка не скажу. – Тут он стал что-то припоминать. – Вы про такую речку – Припять – слышали?
Подозрительный Перукарников прикинул, отвечать ли шпиону, но после недолгих колебаний все-таки признал:
– Положим, слышали, и что?
Дракон таинственным голосом:
– А то, что именно с теми местами связано происхождение моих трех голов.
– Это как такое может быть связано с обычной речкой?
Салонюк придержал Ивана за рукав:
– Погодь, хай розкаже.
Гельс-Дрих-Энн продолжил:
– Связано, конечно, не с самой речкой, а с теми местами, где обитали мои предки, – с болотами в районе Припяти. Там родилась моя прабабка, и у нее была одна голова, как у всех нормальных драконов, пока на землю не упала звезда Полынь.
Сидорчук заинтересовался:
– Яка зирка Полынь, що це за байка?
– Это не байка, – нравоучительным тоном произнес дракон, – это легенда, которую у нас в роду передают из поколения в поколение. Так как после того памятного события все мои родственники стали рождаться уже с тремя головами. С тех пор прошло очень много времени и многое изменилось, а я, так сказать, последний трехголовый из моего рода.
Перукарников – бывалый материалист, марксист и атеист – не мог оставить без внимания вопрос о ворожбе:
– Волшебник, говоришь, а как нам это доказать можешь?!
Головы о чем-то пошептались, и голова Дрих изрекла:
– Смотрите внимательно: сейчас у вас в отряде командует один Салонюк, а теперь… – Дракон произнес заклинание: – Баххара, мамара ютонта, мучачес! – И два Салонюка разбежались в стороны, тревожно оглядывая друг друга с ног до головы.
Бойцы недовольно зашумели: два Салонюка – это было уже чересчур.
Даже Перукарников испугался:
– Ладно, ладно, мы тебе верим, а теперь сделай все, как было!
Дрих пробурчал:
– Ты забыл сказать – пожалуйста.
– Трижды пожалуйста!
Голова Гельс тихо пожаловалась голове Энн:
– Эх, если бы не красотка Аферта и не долг перед обществом, эти троглодиты уже на все сто были бы моим завтраком.
Гельс-Дрих-Энн сделал легкий пасс лапами, и Салонюк вновь обрел свою индивидуальность. Он тяжело дышал и бросал на дракона грозные и одновременно обиженные взгляды.
– Надеюсь, – процедила гидра великосветским тоном, – мы уладили все формальности, официальная часть закончена и теперь можно переходить к делу?
Салонюк заволновался:
– Яке дило? Маметов все зрозумив и никогда не пиде в воду у чоботах, так я кажу, Маметов?!
Маметов утвердительно закивал.
Гельс-Дрих-Энн задумался о чем-то своем, будто красна девица в высоком тереме; голова Энн предложила остальным:
– Надо постановить, что они несъедобные, так будет лучше для дела – не отвлекает. Ставим на голосование. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Воздержавшихся нет – принято единогласно.
Сидорчук выдвинулся вперед:
– До речи, це я кинув сапог, ось тоби хрест, бильше таке не повторыться!
Гидра медленно вылезла на берег, показавшись во всей своей красе. Партизаны тихо охнули. А Гельс-Дрих-Энн, оглянувшись на озеро, тяжко вздохнул. Голова Дрих тихо произнесла:
– Придется на пару недель куда-нибудь переселиться.
Гельс добавил:
– Надо не забыть всех предупредить, перед тем как исчезнем, чтобы сюда не лазили.
Энн времени зря не терял:
– Сделаем так.
По его велению на берегу через каждые двадцать метров замаячили щиты с надписью: «Водоем закрыт по техническим причинам. Купаться, ловить рыбу и пить воду строго воспрещается! За нарушение штраф – 18 баранов или 2 быка. С уважением, администрация пляжа. Подпись: Гельс-Дрих-Энн».
Перукарников удивился:
– Ото, как серьезно! То-то я смотрю, меня пробрало до костей. Маметов, ты что, снова портянки из сапог не вынимал?!
Гидра даже покачнулась, вцепившись когтями в берег.
– Ладно, хватит, проехали! А то этот кошмар будет по ночам сниться. Теперь к делу. Вы, стало быть, немцев ищете? – Партизаны выразили живейшее одобрение и интерес к словам Гельс-Дрих-Энна. – Замечательно! – И уже себе под нос добавил: – А они ищут вас. Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет! Продолжайте в том же духе, товарищи, и победа мирового коммунизма вам обеспечена! Последнего, правда, не обещаю.
Гельс-Дрих-Энн приподнялся на лапах, закачался из стороны в сторону, все три его головы, глядя в глаза партизан, заговорили монотонными голосами, гипнотизируя бойцов:
– Слушайте меня внимательно и повторяйте: все нормально, все нормально, вы меня не видели, вы уже забыли, кто я такой. Вы слышите только мой голос, все как обычно, вы дома, вы у себя на родине, делаете свое дело… вы обязаны выполнять волю партии и народа, не расслабляйтесь, продолжайте борьбу, теперь я ваша направляющая сила…
Вдруг среди общего молчаливого внимания и повиновения раздался бесцветный полусонный голос Салонюка:
– А чому ты?..
Дракон все так же спокойно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104