– Герр майор, руки лучше опустить.
Дитриха осенило: так вот что причиняло ему столько неудобств в последние несколько минут. Он спохватился и принялся деловито одергивать и поправлять задравшийся китель. Затем его гневный взор упал на незнакомца, который был непосредственным виновником его конфуза. И Морунген жестко заговорил:
– Отвечай внятно и четко, почему ты на меня напал? Какова численность вашего формирования? Где вы располагаетесь?
Незнакомец занервничал, переводя печальный взгляд с улыбающегося лица Генриха на свирепую физиономию Дитриха и обратно:
– Ребята, в чем вопрос? Вы только скажите, и наша «Голубая мечта» – целиком в вашем распоряжении. Оба помещения со всеми услугами. Причем бесплатно. – Это предложение было адресовано непосредственно автомату МР-40.
Морунген и Генрих переглянулись в замешательстве, а незнакомца уже несло дальше:
– А если коти хорошо попросят, мы вообще можем присоединиться к вашей большой бригаде всем нашим большим и дружным Низапутическим союзом. На время, разумеется, – хорошего понемножку.
Генрих тяжело вздохнул:
– Ничего такого нет, господин майор!
– А ничего такого и не было, – отвечал неугомонный некто. – Я просто поинтересовался у красавчика, зачем он пожаловал в наше заведение.
Дитрих побагровел от злости и возмущения, а Генрих рявкнул:
– Что значит зачем?!
Незнакомец захлопал глазами.
Окончательно сбитый с толку, Морунген понял только одно: самыми опасными, разумеется после русских фрау, для боевой единицы вермахта в России являются безоружные члены Лазурных Низапутических союзов. Они могут сбить с толку, заболтать до полусмерти, запутать и т.д. и т.п. А еще он понял, что пора перехватывать инициативу, а то можно проторчать у платного сортира до завтрашнего вечера и так и не выяснить, что здесь произошло, куда делся Хруммса и как жить дальше.
– Вопросы, – упер он указующий перст в грудь незнакомца, – буду задавать я. А ты будешь отвечать – вразумительно, кратко и предельно правдиво.
Тип закивал в знак согласия.
Дитрих удовлетворенно моргнул и задал первый вопрос:
– Тут маленький такой, – отмерил он ладонью рост Хруммсы, – фиолетовый, не пробегал?
Незнакомец уставился на Морунгена, как каннибал на вегетарианца, жующего шпинат:
– Фи-оле-то-вый? – переспросил недоверчиво. – Это голубой и розовый одновременно?! – Тут он замотал головой, будто ему привиделось нечто ужасное. – Ну нет, это уже слишком! У нас таких не принимают!
Барон рассвирепел:
– Я не спрашиваю, каких у вас принимают, а каких – нет. Я спрашиваю, видел ли ты у этого туалета кого-нибудь подозрительного в течение последних десяти минут?
Субъект торопливо сообщил:
– Видел. Вас.
Дитрих возвел глаза к равнодушному небу и мысленно укорил Господа за те муки и испытания, которые тот счел необходимым ему послать. Да, он, Морунген, не всегда был примерным христианином, да, был грешен, но не до такой же степени, чтобы подсовывать в виде наказания низапутическое чучело.
– Кроме нас, – прорычал он, завершив безмолвную беседу с высшими силами, – точнее, до нас, не пробегал ли невысокий, сиреневый тип в кожаном комбинезоне, шлеме и очень больших очках? – Он приставил руки к глазам и изобразил Хруммсины очки.
Незнакомец внимательно посмотрел эту пантомиму и озадаченно бормотнул, обращаясь в основном к себе, родному:
– В сиреневом кожаном комбинезоне? Нет, в таком клевом прикиде в этих краях никто не водится. Попадись он мне на глаза, я бы точно его не упустил. Такими стильными членами наш союз дорожит и предоставляет им разные льготы.
И он задумался, явно представляя обладателя кожаного комбинезона в кулуарах Низапутического союза.
Генрих, выслушав эту ахинею, обратился к командиру:
– Ну что с него возьмешь? Может, отпустить на все четыре стороны да пусть убирается в свой Низапутический союз?
В глубине души Дитрих понимал, что Хруммса сбежал и никто им не поможет. А странный некто просто не вовремя оказался в том же самом месте. Толку с него не было никакого, и майор устало махнул рукой:
– Ладно, Генрих. Покарауль его здесь, пока я загляну внутрь, на всякий случай.
В правом, не исследованном прежде помещении, майор обнаружил клочок бумаги, исписанный Хруммсиными каракулями: «Еще раз извините меня, герр майор. Не скучайте, продолжайте в том же духе: кто ищет, тот всегда найдет. Искренне ваш член Союза наблюдателей Хруммса». А внизу приписка: «P.S. Это же жизнь».
Убедившийся в правоте своих подозрений и весьма этим раздосадованный, Дитрих вернулся с запиской к благородному собранию и сунул ее под нос субъекту:
– Что ты на это скажешь?
Незнакомец с интересом перечитал сообщение несколько раз, затем причмокнул нижней губой:
– Нет, такого общества я не знаю! Союз наблюдателей… Наверняка какое-то левое объединение. Я и не знал, что такое существует. Надо будет наших порадовать.
Морунген печально отобрал у него документ и спрятал его во внутренний карман, подумав о том, что будет нелишне присовокупить эту бумагу к путевому дневнику в качестве вещественного доказательства:
– Ну что, Генрих, пойдем? Скоро солнце сядет, а мы все еще толчемся на распутье.
Немцы двинулись по направлению к танку. Сзади раздался обиженный вопль:
– А как же я?!
Морунген прокричал в ответ:
– Кто-то должен следить за порядком в этом заведении, вот этим и занимайся! – Он было двинулся дальше, но внезапно вспомнил, что еще хотел узнать у незнакомца. – Да, кстати, ты не знаешь, как проехать к хутору Белохатки?
Тот развел руками:
– К сожалению, нет, я здесь в гостях у возлюбленного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104