Сам создатель этого шедевра примостился рядом, у подножия трона, привалившись спиной к пустой бочке из-под вина. На его давно не бритом лице мелькала блаженная улыбка, а крупный нос подергивался, как хобот пьяного тапира, и выводил сложные фиоритуры. Откровенно говоря, лесоруб Кукс не только был похож на пьяного тапира, но и на самом деле пьян в стельку.
Вокруг этой необычной парочки, напоминавшей в лунном свете мраморные статуи влюбленных, которыми любят уродовать парки, аккуратным каре расположился отряд верных рыцарей-бесумяков. Он и придавал строгость и завершенность этой композиции – как визуально, так и с точки зрения музыкального сопровождения. Ибо лесоруб Кукс – как это свойственно самонадеянным смертным – переоценил свои (довольно-таки большие) возможности и упился уже первой бочкой. А второй сосуд с амброзией… то есть вином из божественных гарбульзиков достался бдительной тетиной охране, каковая и нализалась до зеленых чертиков в глазах и полной невменяемости.
Утратив ориентацию в пространстве, они застыли, словно звучащие колонны, опираясь не столько на двуручные мечи, сколько на невероятное чувство долга, не изменившее им даже в этот миг.
Славный Оттобальт, которому около восьми часов вечера слуги принесли радостную весть о завершении работы над антихрапным ложем, спал в своей опочивальне. Мы были бы рады продолжить, заявив, что спал он сном праведника, однако любовь к точности заставляет нас отказаться от этого намерения.
Спал король крайне неспокойно.
Снилась ему дражайшая тетушка, но как-то еще более странно, чем всегда. Такие сны, сказал бы искушенный Мулкеба, Всевысокий Душара посылает нам как испытание перед концом света, чтобы попривыкли немножко.
Нучипельская Дева-Избавительница скакала в ночной рубашке и колпаке верхом на голубоглазом язьдрембопе. В правой руке она сжимала кочергу, и этой кочергой отчаянно размахивала, побуждая к атаке отряд верных бесумяков. Атаковали они ни много ни мало – неприступный Дартский замок, за стенами которого засел он, Оттобальт, в окружении последних солдат своей гвардии.
Обливаясь холодным потом и бормоча: «Заприте ворота! Скорее заприте ворота!» – его величество наконец проснулся. Он подскочил в постели, чувствуя, как вибрируют все мускулы, а по спине стекает предательская холодная струйка.
Перекошенные физиономии фанатиков-бесумяков еще какое-то время метались по самым темным углам опочивальни. Яркий лунный свет заливал центр комнаты.
«Полнолуние», – догадался Оттобальт, собираясь списать свой кошмар на ни в чем не повинное ночное светило. Однако дело осложнилось тем, что сон прошел, а вот тарарам и кошмар никуда не делись. В замке и наяву творилось нечто невообразимое – крик, топот, странное рычание, лязг и прочие безобразия. Грохот стоял такой, что король как бы слегка пожалел, что не досмотрел свой сон до конца.
Сто к одному, что тетя взяла бы замок с первого же приступа. Ну и что? Зато это было бы во сне. А теперь вот кто-то наверняка взял замок или еще что похуже, но уже не проснешься и не вздохнешь с облегчением. Надо разбираться.
Король тяжко вздохнул и приступил к разбирательству.
Для привлечения внимания нерадивых слуг к своей персоне Оттобальт использовал несколько предметов: трещотку, тиморский гонг, мелодичные колокольчики из загадочной страны Ярва-Яани, а также дикие вопли, издаваемые собственной луженой глоткой. Справедливости ради нужно отметить, что на слуг действовало только последнее из упомянутых средств, а все прочие скорее доставляли наслаждение самому монарху, который не был чужд и меломанских радостей.
Такое состояние мы обычно определяем как триумф надежды над опытом.
Король ухватился за трещотку и какое-то время энергично размахивал ею. Возможно, она и производила какие-то звуки, но слишком уж жалкие в общем хоре. Во всяком случае, даже Оттобальту не удалось наверняка определить, слышно ли ее на расстоянии.
Последовательный во всяком серьезном деле, он попытал счастья и с тиморским гонгом, и с колокольчиками. Последние звучали особенно тихо и незаметно.
Дикий вой, изданный королем напоследок, мог разогнать все фамильные привидения и приблудившихся призраков, если бы ранее их не распугал кошмар, царивший во внутреннем дворе.
Другой бы, более слабый духом, человек сдался и пал под натиском непреодолимых обстоятельств. Другой, но не потомок Хеннертов. Задумавшись, король залез под кровать и вытащил оттуда сундучок с самыми важными вещами. Из сундучка он извлек предмет, напомнивший бы любой домашней хозяйке мясорубку, а любому начальнику штаба Гражданской обороны – сирену. Впрочем, ни домохозяйки, ни начальника штаба среди знакомых Оттобальта отродясь не водилось, и потому он полагал предмет простым подарком на память от демонических драконорыцарей.
На предмете виднелась загадочная надпись: «ALARM ZUMMER, erzeugen im Deutschland. Hamburg, 1940».
Тут мы вынуждены несколько отвлечься от происходящего и объясниться с недоуменным читателем.
Сирену спер хозяйственный Клаус в первые часы пребывания на Восточном фронте. Правда, находясь в состоянии того жестокого похмелья, о котором потом с трепетом рассказывают внукам, он принял Аларм Зуммер за машинку для набивания патронов в пулеметную ленту. Ну и что с того, что эти два предмета абсолютно непохожи? В том состоянии, в котором пребывал Клаус, это все равно было не более чем темное пятно с торчащей сбоку ручкой. И это самое нечто он и стащил, радостно хихикая и дивясь своей предусмотрительности и ловкости.
Когда майор фон Морунген ощутил в себе достаточно сил, чтобы бранить своих подчиненных, то первым делом он выбранил Клауса за то, что тот понапихивал в машину кучу ненужных предметов, из-за чего внутри стало еще более тесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104