Да, Сибирь страшна, но еще страшнее вот это подвешенное состояние, больше всего похожее на кошмарный сон.
Здесь мы рискнем спросить у нашего читателя – а не надоело ли ему, читателю, постоянное упоминание о неуловимом хуторе Белохатки, каковой все еще является конечной целью путешествия наших героев? Надоело?
А теперь вообразите, как эти Белохатки допекли немцев. Название хутора буквально сидело в печенках у всех пятерых членов экипажа. Осчастливленный личной встречей с оранжевым абажуром – пардон! пардон! – духом философии Хухичетой, командир чувствовал себя подавленно, но и остальные не могли похвастаться бодростью духа и уверенностью в завтрашнем дне.
Наполовину торчавший из башни барон фон Морунген более всего походил на несчастного благовоспитанного грифа в офицерской фуражке. Генрих, ворчавший что-то себе под нос, – на громадного взъерошенного русского медведя, которому так и не дали угомониться в его берлоге, и теперь он с тоской и изумлением взирает на окружающий мир. Ганс Келлер сам себе напоминал рыцаря, заблудившегося в крестовом походе и обреченного вечно блуждать среди диких сарацинов. Если использовать для сравнения персонажи легенд и сказок, то Клаус Гасс, обитавший в недрах танка, походил на гнома или кобольда – такой же насупленный, сердитый и брюзжащий; а Вальтер Треттау в таком случае – на недовольную жизнью Медузу Горгону.
Хруммса был похож на Хруммсу. Мир цвел и благоухал, равнодушный к мелким человеческим проблемам. Всевысокий Душара постарался на славу: широкие поля, усыпанные крупными яркими цветами, густые шелковистые травы в рост человека, мотыльки, птички… Благодать!
Морунген и Хруммса искренне наслаждались этим пейзажем.
Внезапно гармония была нарушена некой странной деталью, которая просто не могла не приковать к себе изумленный взор наблюдателя. То была какая-то серенькая невзрачная постройка, жутко похожая на вертикально поставленный гробик. Мелькнула и узенькая, вытоптанная в травах тропинка, ведущая прямо к строеньицу.
Морунген не мог проехать мимо такого чуда, тем более что вот уже полтора дня ничего, кроме мотыльков, бабочек и цветочков, он не видел, и явная примета цивилизации вызвала в нем волну нежных чувств. Даже в горле защипало. Он поплотнее прижал к горлу ларингофон и заголосил:
– Клаус, стоп машина! Там что-то есть!
Затем свесился вниз, в башню, и призывно помахал рукой Генриху:
– Генрих! Выдай мне бинокль!
Диц покопался в доверенном ему имуществе и пророкотал басом, протягивая командиру драгоценную оптику:
– Всегда пожалуйста.
Морунген жадно припал к окулярам и стал крутить настройку.
– Так, так, так… Что же это такое?
Вопрос, надо признаться, был вполне риторический, просто майор любил поговорить сам с собой – приятно же пообщаться с умным человеком. Но тут Хруммса автоматически ответил:
– Туалет «Голубая мечта»!
Дитрих в недоумении опустил бинокль и вопросительно уставился на всезнающего карлика:
– Не понял?..
Хруммса поправил свои мотоциклетные очки и виновато пожал плечами. Указал костлявой ручкой на крохотный указатель у дороги, торчавший в том месте, где от нее ответвлялась тропинка.
– Всего двести пятьдесят метров, если верить тому, что они тут написали. Вполне приличное заведение – с вывеской и рекламой.
Морунген машинально повернул голову в указанном направлении – там действительно маячил неприметный столбик с табличкой, на которой каллиграфически было выведено:
«ТОЛЬКО У НАС! WC „Химмель-блау Траум“, 250 м.»
В самом низу красовалась маленькая приписка, видимо сделанная позже и другим цветом: фюр Гельд (что означает – платный). Дитрих нахмурился и поправил головной убор.
– Это как же прикажете понимать? Кому здесь платить? – И принялся еще пристальнее рассматривать в бинокль странный домик.
Действительно, больше всего этого напоминало недоброй памяти полевые сортиры и на укрепленную огневую точку противника никак не тянуло. С другой стороны, думал Морунген, вполне может быть, что там затаился снайпер с винтовкой… И командир на всякий случай пригнулся.
Хруммса тем временем торопливо вылез из люка и обошел башню по кругу. Остановившись прямо перед Дитрихом, он с некоторым оттенком грусти в голосе произнес:
– Ну что, майор, мне пора.
Морунген, поглощенный размышлениями о снайперах, засадах и прочих вражеских хитростях, тупо переспросил:
– Что «пора»?
Карлик широко развел маленькие ручки, словно пытаясь обнять весь танк, и улыбнулся:
– Вернее было бы спросить не что, а куда, – и растолковал доходчиво, еще раз потыкав когтистым пальчиком в сторону домика: – Вон туда! А вам огромное спасибо за то, что заметили сие заведение! Я мог бы и проморгать. Ну что, всем привет!
Он крепко пожал руку опешившему Дитриху и мигом очутился на земле. Затем засеменил по тропинке в сторону туалета. Пробежав несколько метров, он внезапно остановился, обернулся и помахал руками неподвижно торчащему в люке Морунгену:
– Майор, было приятно с вами сотрудничать! Как говорится, не поминайте лихом, может, еще свидимся! – Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которая не раз вгоняла в дрожь впечатлительного супецкого посла. – Не смотрите на меня так серьезно, улыбнитесь! Улыбайтесь почаще, потому что все глупости на земле делаются с серьезным выражением лица! – И Хруммса припустил дальше, крича на бегу: – Привет фюреру лично от меня!
Дитрих долго бы еще сидел с отвисшей челюстью, если бы Генрих, следивший за всем этим представлением через смотровое отверстие, не подергал его снизу за штанину:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104