Утверждали, что даже комары покидали пределы замка, повинуясь одному только гневному движению ее бровей. Что там говорить о слабонервных людях?
– Кстати, – молвил Оттобальт, отрываясь от своих размышлений, – учти, что ни на какой Акупсе я не женюсь даже под страхом смертной казни. Лучше всю жизнь прожить с лесорубом Куксом и его топориком.
– Не напоминай мне об этом язьдрембопе, – потребовала тетушка. – Что же касается Акупси, это ты напрасно. Прекрасное имя, великие традиции. Подумай хорошенько. Я как раз отложила портретик – вполне милое личико, чем-то похожа на меня в молодости. Конечно, у меня не было таких дурацких длинных ресничек…
Оттобальт открыл было рот, чтобы поведать тете все, что он думает о внешности женщин, имеющих несчастье быть похожими на нее, – но вовремя спохватился.
Затем королева-тетя переместилась на кухню и принялась разорять этот храм гастрономических шедевров. Она три раза перевешивала полочки и переставляла шкафчики, пытаясь достичь идеального расположения кухонной мебели. На четвертый раз вся мебель вернулась в исходное состояние, к тому времени повара, поварята и кухонная прислуга буквально падали с ног.
– Вот видите, – воззвала к ним Гедвига, – насколько теперь все стало удобнее и красивее. Вам же самим будет приятно работать в такой обстановке. А теперь давайте осмотрим посуду…
Осмотр посуды затянулся на сутки и завершился только к следующей полуночи. За это время несчастным слугам пришлось по два раза почистить самые большие котлы, кастрюли и сковородки, чтобы затем королева-тетя спохватилась, что нужно на чем-то готовить праздничный обед, и выругала всех нерасторопных помощников, которые об этом не подумали.
– Что бы вы без меня делали? – отчитывала она Ляпнямисуса. – Послезавтра прибацуйчик, а у вас ничего не готово. Даже меню.
– Готово, – посмел возразить главный повар, который уже упаковал свои пожитки в маленький клетчатый узелок, выстругал крепкую палочку и собирался подаваться в отшельники. Там, в горних высях или среди адского жара гунухских пустынь, не суетятся безумные родственницы безвольных монархов – и страждущая душа, возможно, обретет желанный покой.
– Не важно, – осчастливила его Гедвига. – Я его все равно переделаю по своему усмотрению. Во всем нужен творческий поиск, полет мысли, фантазия – и, главное, необходимо кормить гостей не только вкусной, но и здоровой пищей. А вы, голубчик, разве имеете представление о здоровой пище – с вашим-то животом.
Ляпнямисус с тоской подумал, что, если бы он был циклопом или драконом, он бы смело и гневно заявил, что у самой королевы живот ничуть не меньше, а это, принимая во внимание разницу в росте и комплекции, вообще ни в какие ворота не лезет. Но Ляпнямисус не был чудовищем, а всего лишь обычным человеком, хотя и прекрасным поваром. И потому только скорбно вздыхал.
– Вот эти вот излишества вроде пыр-зик-санов и личбурберсов из заморской свинакулины вычеркнуть сразу.
– Но его величество…
– С каких это пор его величество решает, что он будет есть, когда здесь нахожусь я? – непосредственно отреагировала Гедвига.
– Слушаюсь.
– Вместо этого подайте салатики из циписпупской синюши и мылзуйчиков. Голод они не утоляют, зато хорошо влияют на пищеварение. Никаких проблем, особенно на следующее утро. И нечего кривиться, извольте исполнять.
Повар послушно записывал.
– Мясо не расходуйте. Не жалейте приправ, и гости не догадаются, что едят. Это пикантно и экономически выгодно. Лично я рекомендовала бы использовать для этих целей подкабздыльную люсьячу.
Ляпнямисус чуть не подавился. Подкабздыльная люсьяча – это была трава, горше которой во всем Вольхолле никто и ничего не знал. В основном ее использовали для пыток в Хаббсе (который славился своей жестокостью к пленным и заключенным и даже отказался вступать в Ляситопный Мурчарейник), а также в варварском Гунухе, где юноши, прожевавшие пучок люсьячи, официально объявлялись взрослыми мужчинами и храбрыми воинами, на деле доказавшими свою выдержку и смелость.
Осчастливив таким образом повара, королева-тетя перебазировалась в тронный зал замка и принялась составлять программу праздника. Уже через полчаса королевский церемониймейстер с дикими криками выбежал во двор замка и принялся шагать взад и вперед, пытаясь нащупать на своей лысине остатки волос с совершенно очевидной целью – выдрать их с корнем.
Мулкеба по приказу Гедвиги «облагородил» стены тронного зала оранжевыми обоями в зеленую полосочку и теперь с недоверием и ужасом взирал на дело чар своих. Вздрюченные и пропесоченные слуги драили доспехи прямо на стражниках, которые стояли на своем посту, и из-под шлемов и панцирей, словно из жестяных бочек, то и дело раздавались гулкие чихания и кашель – это порошок попадал в нос и горло сквозь прорези в забралах.
Негромко стенал в замковом парке фонтандрямский приспешник, а попросту – главный садовник. Королева пожелала, чтобы он пересадил цветы в новом порядке и каким-то образом сделал так, чтобы могучий вековой дуб, являвшийся красой и гордостью всего Дарта, немедленно перебрался в более удобное для ее величества место.
Словом, у тети до всего дошли руки, она ни о чем не забыла и ничего не упустила из виду, что и позволило ей в несколько дней на корню загубить организованный Оттобальтом праздник и испортить всем настроение на пару недель вперед.
Народу было предписано ликовать и веселиться и всячески поощрять монарха к женитьбе приветственными криками одобренного властями содержания. Краткий список приветственных криков оглашался герольдами во всех общественных местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104