белая скатерть, блюда с птицей, колбасами, овощами, свежими и тушеными, пирог с корицей и изюмом, кувшин с вином, – видя все это, Фредерик почувствовал, что ожил совершенно.
– Я не участвую, – сразу заметил лорд Гит-бор. – Я уже обедал. Приятного вам, – и подмигнул Марте, которая с радостной улыбкой на губах расставляла тарелки и бокалы.
Он, покряхтывая, встал, забрал в охапку свой плед и вышел из комнаты. За ним поспешили и слуги.
Марта же, закончив последние приготовления, критически осмотрела безупречно сервированный стол и присела на подлокотник кресла Фредерика, обняла его за шею, прижалась губами к виску, где серебрились волосы:
– Теперь – все. Ты мой на этот вечер, на эту ночь. Завтра – делай, что хочешь, но сегодня отдай мне.
– И сегодня, и завтра. Каждый мой день отныне для тебя. И это не просто красивые слова, обещаю, – голосом бархатным и ласковым прошептал он, поглаживая руки, что обнимали его. – Так хочу домой: к саду и озеру, к Гарету и воздушным змеям…
– Скажи, как долго продлится твое увлечение спокойной жизнью? – намекнула на его непоседливость Марта.
– Сколько пожелаешь.
– А если пожелаю – навечно?
– Навечно, – кивнул Фредерик. – С тобой, Гаретом и тем крохой, что скоро войдет в мою семью – навечно…
За их окном в мир тихим, слепым дождем пришла осень. Теплая, золотая и спокойная. А еще – щедрая. Каждому она обещала по трудам его: земледельцу, садоводу, воину, королю…

КОНЕЦ

СМЕРТЬ ЖЕЛАЕТ КОРОЛЯ
О мужественное сердце разбиваются все невзгоды
Мигель де Сервантес Сааведра
1
Над просыпающимся Белым Городом носились, всполошенно хлопая крыльями, стаи породистых крапчатых голубей – голубей из королевской голубятни.
– Смотри, смотри! – сказал сын булочника своему приятелю из лавки кондитера. – Вон и король! Там, на крыше! – указал в сторону белокаменного дворца: там, на крыше самой высокой башни, просматривалась тонкая фигура человека с длинным шестом в руках.
– Ага, каждое утро сам гоняет, – покивал светлой кудрявой головой сын кондитера, расставляя на витрине яркие коробки со свежей пастилой.
– Это занятие для того, кому трудиться не надобно, – буркнул толстый и румяный булочник, выходя из лавки с корзинами пирожков и сахарных кренделей. – А ты, лодырь, принимайся за работу – бери метлу, мети в пекарне, – приказал он сыну.
– Купи и мне голубей, папка, – хихикнул мальчуган.
– Голубей? – хмыкнул булочник, поставил корзины на тележку-прилавок и почесал затылок, сдвигая на сторону запорошенный мукой колпак. – Что ж, давай договоримся: коль ни разу тебя за месяц не отругаю, куплю к празднику Доброго Солнца пару пташек. Веселись, забавляйся. Но если ты им времени больше уделять станешь, чем работе, запеку подарок в пирог да выставлю в продажу. Слад? – и протянул сыну руку.
– Слад! Слад! – радостно воскликнул мальчик и поспешил скрепить уговор рукопожатием. – Эй, метелка! Где ты там? – побежал вприпрыжку и грохоча башмаками в лавку – проявлять себя старательным работником.
– Вот так-то, – подмигнул булочник сыну кондитера, который с завистью проследил за приятелем.
Тот прикусил с досады губу, набросил на пастилу полотенце, чтоб мухи не садились и с криком «папка!» нырнул в свою лавку. Так спешно, что запнулся о давно знакомый порог. Торопился, видимо, тоже какой-нибудь слад отцу предложить. А булочник захохотал, держась за бока:
– Ох, умора с этой детворой!
Через минуту смех его прекратился – он увидал кое-что интересное: в начале Песочной улицы, на которой располагались его лавка и лавка кондитера, показался всадник с красным копьем в руке, за ним – еще один и еще, тоже с копьями. Все трое – на тонконогих вороных лошадях, в черных, кожаных куртках с нашитыми на грудь стальными кольцами, в странно блестящих, узких штанах бронзового Цвета и в необычных круглых шлемах с длинными, похожими на ленты, красными перьями по бокам. Голени всадников были охвачены кожаными гетрами, ступни – спрятаны в прочные тупоносые башмаки, а плечи – покрыты бурыми, мохнатыми шкурами. Странные воины – таких булочник еще не встречал, а в свое время повидал много разных удивительных чужестранцев.
За конниками на улицу медленно въехали два небольших фургона, а за ними – еще три всадника. Булочник на всякий случай отступил под навес лавки и коснулся рукой шнурка, протянутого над порогом и связанного с тревожным колокольчиком на крыше дома: такие были в каждой лавке и, в случае какого-либо происшествия, создавали много шума, призывая на помощь городскую стражу.
Когда весь этот караван неспешно поравнялся с ним, он удивился еще раз и довольно сильно – даже не сдержал возгласа «ого!»: все конники оказались молодыми женщинами, темнолицыми, черноглазыми и полногубыми, а их блестящие обтягивающие штаны перестали существовать, потому что превратились в голые, мускулистые бедра, загоревшие до темно-бронзового цвета. Булочник ухмыльнулся, рассматривая крепкие коленки девушек. Но у всадниц на поясах, плетенных из кожаных лент, висели серьезного вида мечи, и он не решился убрать руку с сигнального шнурка.
Одна из женщин (видимо, старшая в отряде) с улыбкой кивнула ему и, подняв правую руку вверх, поздоровалась:
– Приветствую.
– Добрый день, – стараясь не дрожать голосом, отозвался булочник.
– Мы из Черной Дружины. Из Чинарии. Слыхал? – Голос девицы-воина был довольно низким: наверное, ей не раз приходилось громко и решительно отдавать команды.
– Нет, – честно признался булочник.
– Хорошо, – чуть дернула бровью всадница. – Где живет ваш король?
– Во дворце.
– Где дворец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129