Это было два года назад.
Княжна очень любила кататься верхом по улицам города и за его стенами. Закутавшись в прохладные шелка так, что только глаза были видны, она носилась во весь опор средь белых солончаков, мимо тоскливых дюн. Юный паж каждое утро подводил девушке лошадь и потом сопровождал Уну в ее прогулках. Когда, устав, девушка со своими спутниками заезжала отдохнуть под сень пальм оазиса, черноглазый смуглый юноша, ослепительно улыбаясь, помогал ей покинуть седло, расстилал для нее узорчатый ковер возле родника, черпал золотой чашей холодную воду и подносил княжне это прекрасное питье. Пажа звали Кампар, он был красив, высок и ловок и однажды поцеловал Уне руку и шепнул бархатным голосом «люблю».
Все раскрылось быстро – слишком много глаз смотрели за княжной, слишком много ушей ловили каждое ее слово, каждый ее вздох. Про чересчур внимательного и старательного пажа было доложено князю Дерреку, и тот быстро принял решение.
Он приказал Кампару ехать служить в дальний приграничный форт, а юной дочери посоветовал забыть «низкородного мальчишку» и обещал сыскать жениха, достойного наследницы эринского престола. Обещание сдержал через полгода – выслал портрет Уны в Южное Королевство королю Фредерику.
Княжна, лишившись своего юного пажа, проплакала почти три дня. Она отказывалась есть, выходить из комнаты и просто вставать с постели – лежала в шелковых подушках, скрутившись клубком, и чувствовала себя самой несчастной на свете. Лишь матушка, придя в опочивальню дочери, сумела найти нужные слова, чтоб успокоить Уну и объяснить ей реальное положение вещей.
– Посуди сама, – говорила княгиня Ноя, поглаживая голову девушки, перебирая пальцами ее густые темные волосы, – неужели тебе так желается замуж за Кампара? Его род худ и беден, сам он всего лишь красив – ума, чтоб стать твоим супругом и достойной сменой твоему батюшке, у него нет. А красота – довольно ненадежная крепость для любви и долгой счастливой жизни, – и, прерывисто вздохнув, сказала то самое, что надолго запало в голову Уны: – Пройдет время – ты встретишь очень хорошего человека и полюбишь его. И забудешь своего Кампара. Это легко, и это правильно.
Вот такая печальная история была за плечами юной эринской княжны.
Она, в самом деле, очень скоро забыла своего черноглазого Кампара и даже перестала интересоваться, как он и что с ним. Наверное, потому, что между ними, кроме нежных взглядов, ничего и не было. Даже когда княжне сообщили, что он заболел желтой лихорадкой и умер, Уна отделалась тусклой фразой «как жаль», и сама удивилась своей холодности.
Прошло время, и из Южного Королевства вместе с быстрыми гонцами примчалось послание в красивом, деревянном, резном футляре, перевязанное золотым шнуром. В нем король Фредерик приглашал княжну Уну приехать в его земли…
Распорядитель торжества в Цветущем замке прервал тягучие воспоминания Уны, гахнув в паркетный пол резным жезлом и громогласно объявив:
– Его величество Король!
Музыканты заиграли торжественно и громко, и княжна подняла глаза на вошедшего Фредерика. И вновь что-то жаркое задрожало у нее в груди и в животе: король опять не был похож на себя самого. Очень отличался, этот блистательный, холеный молодой человек в богатой одежде короля, от того полуголого пловца весьма бандитского вида, каким он предстал перед Уной ранним утром у озера. Но отличался не в худшую сторону, скорее – наоборот.
На левой руке Фредерик легко и привычно держал румяного, нарядного и очень довольного происходящим Гарета. Уна улыбнулась, вспомнив то, что как-то говорил ей рыцарь Марк: король, когда дома, почти не расстается с сыном.
Девушки из ее окружения чуть слышно зашелестели за спиной госпожи, обсуждая Фредерика.
– Он очень красив, ваша милость, – шепнула княжне одна из них.
Уна лишь кивнула и постаралась не хмурить брови при виде скользившей за Королем тонкой темноволосой Марты в простом, но изящном платье мягкого персикового цвета.
«Мне нечего обижаться, – говорила княжна сама себе, – он честен со мной. То, что я здесь – просто недоразумение… О, я – недоразумение». – И тут ей вновь захотелось просто разреветься, но княжна лишь сильней сжала губы, не позволяя им предательской дрожи. Все складывалось плохо. Южная корона оказалась для нее недосягаемой. Ее отец, чуя рядом опасного соседа, Азарское княжество, только и надеялся на замужество дочери, чтоб обеспечить своей стране такого могучего покровителя, как Южное Королевство, и отвести тем самым угрозу войны от Эрина. И его планы проваливались…
Фредерик, кивком отвечая на поклоны придворных, подошел к Уне, передал сына Марте, галантно поклонился княжне:
– Рад приветствовать вас на своей земле, милая гостья, – и протянул ей руку.
Княжна вежливо поклонилась в ответ и церемонно пошла с ним за стол, свободной рукой подобрав край длинного платья. За ними последовали все остальные.
Располагаясь по левую руку от Фредерика и принимая его вежливые ухаживания (король, желая выразить свое особое уважение и расположение гостю, мог сам предлагать блюда и питье), Уна пробегала глазами по лицам сидевших за столом.
Вот лорд Гитбор, седой и полный старичок в просторном сером одеянии – по правую руку от Фредерика: он улыбается ей и чуть кивает головой – пытается приободрить.
Вот светловолосый, кареглазый богатырь в щегольском, богато расшитом белом колете – сэр Элиас Крунос, вроде бы простой гвардеец, но, как говорят, близкий друг Фредерика, будущий капитан Королевской гвардии. Он, по рассказам Марка, прошел с королем огонь и воду, не раз спасал жизнь государя и сопровождал его в северных странствиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129