Что вы имеете в виду? Говорите прямо.– Где вы были весь день? Вы оба?– Этим утром дома нас не было. Как-никак сегодня сочельник.– Не болтай, Тоцци. Отвечай конкретно, где ты был, – повысил голос Иверс.Тоцци недоумевающе взглянул на него.– Почти все утро я провисел на телефоне – искал священника, который бы отслужил молебен по моему дядюшке.– И это заняло все утро?– Часа два-три. Мой дядя не принадлежал к общине свое-то прихода, поэтому никто не хотел его отпевать. Наконец в каком-то крохотном приходе в Джерси-Сити я отыскал одного шамана, который согласился сделать это за «приемлемое вознаграждение». Пятьсот долларов! Пять сотен баксов только за то, чтобы побрызгать святой водичкой, сжечь чуть-чуть ладана и прочесть несколько молитв. Самое настоящее вымогательство.Гиббонс посмотрел на него.– Пятьсот баксов? И ты на самом деле собираешься их платить?Тоцци пожал плечами.– У меня нет выбора. Если только ты сам не сделаешь этого.– Тихо! Где ты был потом?– Потом я встретился с Гиббонсом, чтобы вместе перекусить. С моей кузиной Лоррейн. – Он замолчал, раздумывая, говорить все или нет, но, вспомнив о Мак-Клири, добавил: – И Лесли Хэллоран.Иверс был красен и зол.– А вы, Гиббонс? Где были вы?– Я ушел из дома около девяти, приехал в Сити и отправился к «Мэйси» за рождественскими покупками.– Вместе с женой?– Мы приехали вместе, она высадила меня на Тридцать четвертой улице, и я пошел за подарками для нее.– Был с вами кто-нибудь еще? Не видели ли вы кого-нибудь, кто бы смог подтвердить ваши слова?– Послушайте, Иверс, что здесь, к черту, происходит? Если вы в чем-то нас обвиняете, скажите – в чем.Прежде чем заговорить, Иверс посмотрел на Огастина. Тот кивнул, и Иверс продолжал:– Я хочу, чтобы вы знали: я изо всех сил стараюсь спасти ваши задницы. – Он уставился на Тоцци. – Хотя почему, собственно, я должен это делать?Огастин выпрямился в своем кресле и посмотрел на них. Затем глубоко вздохнул и произнес:– Об этом сообщалось во всех новостях. Мы полагали, что вы должны были слышать. – Он еще раз вздохнул. – Сегодня утром в доме вашего дядюшки произошла настоящая резня. Убит Винсент Джордано. И Марти Блюм.– Сантьяго и Куни тоже, – добавил Иверс, неожиданно сникнув.Мороз пробежал по спине Тоцци.– О Боже.Его первая мысль была о жене Сантьяго и их будущем ребенке.– Как? – сдерживая приступ ярости, произнес Гиббонс.– Множественные пулевые ранения из какого-то автоматического оружия, девятимиллиметрового, – сказал Иверс. – Баллистики сейчас работают над этим.– Чья работа?Иверс пристально на него посмотрел.– Скорее всего того, кого послал Саламандра. А ты что скажешь?– Так вот почему вы вкручиваете нам мозги: что да как. Думаете, мы это сделали?Огастин протянул Тоцци свежий номер «Трибюн».– Взгляните на четвертую страницу.Тоцци в недоумении взял газету. Слишком уж быстро информация об убийстве попала в печать. Он открыл нужную страницу. Заголовок был выделен красным цветом: «Адвокаты на процессе по делу Фигаро требуют его прекращения». В подзаголовке стояло имя Марка Московица, той самой крысы в черном кожаном пальто из зала суда.Тоцци быстро пробежал статью глазами. Гиббонс читал через его плечо. Ничего необычного – простой пересказ вчерашних событий в суде. Продолжение заметки было на тридцать девятой странице. Тоцци быстро пролистал газету. Его глаза сразу вцепились в последний абзац, выделенный красным:"...Разочарование правительства черепашьими темпами процесса лучше всего выразил агент ФБР Майкл Тоцци, один из двенадцати свидетелей со стороны обвинения. Агент Тоцци сказал: если бы дело было за ним, он «подписал бы контракт на всех восемнадцати обвиняемых вместе с их предложенными защитниками. Просто стер бы их с лица земли. Я бы даже взял нескольких на себя», – добавил он.Судебный процесс по делу Фигаро будет возобновлен 2 января".Тоцци швырнул газету.– Какого черта? Неужели вы считаете, что эту бойню в доме устроил я, потому что какая-то крыса написала, что я хотел бы это сделать? Вы что, действительно думаете, что я способен убить другого агента, нет – двух агентов? Иверс, вы так думаете?– Цитата приведена точно? – спросил Иверс.– Да, я говорил это, но она выдернута из контекста. Это было сказано мимоходом. Ясно, что я говорил не всерьез. – Он посмотрел на Огастина. – Помилуйте, Огастин, я же это вам говорил. Вы же поняли, что я шутил?Огастин смотрел на него с каменным лицом. Помощник прокурора Соединенных Штатов не собирался вмешиваться и компрометировать себя.Тоцци был готов взорваться. Вмазать бы сейчас кому-нибудь, желательно Огастину.– Ладно. Кто-то что-то сказал, ну и что? Вы обвиняете меня в убийстве или в чем?– Нет, мы не обвиняем тебя в убийстве, – сурово произнес Иверс. – Но нас беспокоит видимость, впечатление твоей виновности. Тебя уже предупреждали и раньше, чтобы ты держал язык за зубами, Тоцци. Предупреждали не раз. То, что ты сказал в суде, глупо и безответственно.– Даже более того, – произнес Огастин, раскачиваясь взад-вперед в своем кресле, откинув голову на спинку. Тело его было настолько безжизненным и застывшим, что он казался парализованным. – Это очень опасное заявление. Я бы сказал, разрушительное.– И почему оно разрушительное?– Адвокаты защиты уже представили новые доводы в пользу прекращения процесса. Они требуют немедленной встречи с судьей Моргенротом. Мы встречаемся в его кабинете через полчаса. Они вопят, что это кровавое убийство продемонстрировало, что они и их клиенты находятся в смертельной опасности. Они говорят об этом всем, кто их хочет слушать, включая средства массовой информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80