Такая сволочь, как Московиц, наверняка знает все правила и может принести немало неприятностей, если пренебречь его просьбой. Тот еще засранец.Крыса опять покосилась на его удостоверение, все время при этом ухмыляясь.– Оперативный агент? Всего-то? О чем вообще с тобой можно разговаривать?Первым желанием Гиббонса было вбить зубы в глотку этому плюгавому говнюку, но ему требовалось кое-что разузнать у него, и Гиббонс решил не поднимать бурю, он даже улыбнулся в ответ.– Разумеется, Московиц, если не хочешь, можешь со мной не разговаривать.– Ты чертовски прав. Если захочу, могу с тобой не разговаривать. – Крыса заерзала на своем стуле, поудобнее пристраивая хвост на сиденье. Наконец она уселась, согнувшись в три погибели. – Послушай, приятель, с такой мелюзгой, как ты, я не разговариваю. Могу прямо сейчас позвонить твоему боссу и переговорить с ним. Его зовут Иверс, так? Брент Иверс.– Валяй звони. Передай ему от меня привет.Гиббонс представил мысленно, как этот прыщ участвует в настоящей перестрелке со своим личным оружием.– У меня связи с такими шишками наверху, о которых ты никогда не слыхал. Парни намного важнее тебя.Густой смог от сигаретного дыма завис над сальной головой Московица. Прямо-таки Лос-Анджелес в миниатюре.– Ну-ну, Московиц, кого ты еще знаешь? Я читал твои репортажи о процессе Фигаро. Не впечатляет. Так – отрывки, заметки... Понадергано отовсюду. Похоже, солидных источников с того конца Фоли-сквер у тебя нет.– Наоборот, мой друг полицейский. Я весьма близок к Тому Огастину.– Помощнику генерального прокурора США? Да пошел ты...Крыса поскребла свою тощую шею.– Я тебе все-таки кое-что скажу. Когда Огастин хочет, чтобы просочилась какая-нибудь информация, он обращается ко мне. Если он собирается что-нибудь сказать, я получаю эксклюзив. У нас очень тесные отношения.– Да пошел ты...– Я вовсе не собираюсь производить на тебя впечатление. Я знаю только то, что знаю. А я знаю, что, когда информация должна будет похерить судебный процесс, мой человек Том первому мне шепнет словечко.– Ты хочешь сказать, что Огастин предупреждает тебя заранее? Да пошел ты...Гиббонс изобразил на своем лице недоверие.– А ты понаблюдай за мной в суде. Разве я прыгаю возле Огастина в коридоре, выкрикиваю вопросы, как это делают другие репортеры? Мне не надо ввязываться в потасовку с этими неудачниками. Ты хоть когда-нибудь замечал, где я сижу? Внизу, в центре зала, рядом со столом обвинения. Это место зарезервировано за мной, спасибо приятелю Тому. Он дает мне возможность находиться поблизости, чтобы я мог все слышать. Очень благоразумно. Таков мой стиль.Уж куда благоразумнее, нечего сказать.Гиббонс попытался вспомнить, где же сидел Московиц в суде, но не смог. Он никогда не обращал на него внимания, так что не мог и сказать, что из услышанного им было трепом, что – правдой.– Иногда Огастин даже читает гранки моих статей, прежде чем я окончательно запускаю их в печать. – Самодовольная улыбка исказила крысиную морду.– Зачем это ему?Гиббонс засунул руки в карманы пальто.Уж не ошибки ли твои проверяет?– Послушай, если ты еще не знаешь, в будущем году этот парень собирается выставить свою кандидатуру на пост мэра. Вот и хочет быть уверенным – написано то, что надо.– И у тебя нет никаких проблем, что он предварительно читает твою стряпню? Ну там – журналистская этика и прочая ерунда?– К черту этику. Мужик может стать мэром. Хочу, чтобы он помнил обо мне, когда окажется в Сити-Холл.Крыса выпустила струю дыма прямо в смог над своей головой.– Хорошо, Московиц, сдаюсь. Ты очень умный парень. А что Огастин? Он, должно быть, сейчас расстроен. Процесс Фигаро на грани срыва. Суд после убийства Джордано не сдвинулся ни на шаг. Думаю, теперь ему не надо беспокоиться и читать твои статьи.Крыса покачала головой.– Как бы там ни было, он хочет первым видеть все, что его касается. Не важно, что это.– Да пошел ты... Теперь-то я вижу, что ты все мне натрепал.– Говорю тебе. Он прочитывал каждое слово, которое я писал о деле Фигаро. Если под статьей стоит моя подпись, то тут уже все верно, потому что это информация из первых рук. Я же говорил, у нас с Огастином особые отношения.Гиббонс продолжал изображать недоверие.– Он прочитывал все, написанное тобой, еще до того, как это было напечатано?– Все до единой строчки.Гиббонс уставился на клавиатуру компьютера. «Все до единой строчки...» Значит, и ту фразу, произнесенную Тоцци, которая якобы его изобличает. Если Огастин видел ее, то почему не остановил Московица?Крыса ткнула в него сигаретой.– Ты игрок. Гиббонс? Тогда поставь на Огастина – не проиграешь. Можешь мне поверить.– Шутишь, Московиц. Не надо быть гением, чтобы предугадать это. Из того расклада, что существует на данный момент, ясно, что голоса, поданные за либералов черными и испанцами, разделятся между Вашингтоном и Ортегой. Огастин чуть-чуть свернет вправо и соберет все голоса белых. У него сейчас хороший имидж и наверняка есть деньжата на организацию кампании. Думаю, если он решит участвовать в выборах, кресло мэра его.Крыса подалась вперед и облокотилась о стол.– Слушай сюда. Информация из самых первых рук – от Московица.У Гиббонса екнуло сердце.– Валяй, я слушаю.– Ты заметил его ненавязчивое заигрывание с партией? Это – часть его стратегии. Он будет баллотироваться. Это не подлежит сомнению. Просто он не хочет заявлять о себе слишком рано. Он добивается, чтобы избиратели сами захотели его. Он ведет жесткую игру, чтобы победить.Гиббонс пожал плечами.– И чего же здесь необычного?– Ты не ошибся в вопросе об имидже. Крестоносец, мистер Честность, Борец с преступностью в большом городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80