Вид у него был растерянный, карие глаза глядели настороженно.
– К чему, собственно, вы клоните? – спросил он.
– Бриджит мне все рассказала, все до последней мелочи, о том, что произошло здесь в тот трагический вечер. – Энтони шагнул поближе к управляющему, по-прежнему не отводя от него тяжелого немигающего взгляда. Лемонт содрогнулся. Заморгав, он посмотрел в сторону и глубоко затянулся сигаретой.
– Почему, собственно, вы решили, что Мин, потеряв сознание, умерла? – резко спросил Энтони. – Вы ведь не врач.
Лемонт густо покраснел.
– Она была мертва! – закричал он. – Уверяю вас, она была мертва!
Он закашлялся, да так сильно, что прошло несколько минут, прежде чем смог говорить. Отдышавшись, Лемонт продолжал:
– Может, я и не врач, но отличить того, кто дышит, от того, кто не дышит, могу. – Он снова нервно затянулся. Голос его дрожал. – Я старался привести ее в чувство, даже искусственное дыхание делал, но напрасно. Я любил Мин. И, заметьте, сильнее, чем вы.
Энтони сделал еще шаг в сторону Лемонта. Руки его, прижатые к бокам, были напряжены, ладони сжались в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ему безумно хотелось размазать по стене, превратить в кашу красную, испитую физиономию Лемонта. Но усилием воли он подавил это искушение, сохранив на лице каменное выражение.
– Вы даже не понимаете смысл слова „любовь», Лемонт. Да и кто вы такой – дешевый ловелас, шут гороховый. Приличным женщинам от вас надо бы держаться подальше.
– Это вы, вы мне толкуете о ловеласах! На себя лучше посмотрите! – завизжал Лемонт, – Кто, как не вы, своими бесконечными романами толкнул ко мне Минерву?
Энтони едва сдерживался.
– Почему вы не позвали меня, когда жена потеряла сознание? – медленно проговорил он. – Или хотя бы не вызвали доктора? Почему вы все взяли на себя? Это же чистое безумие или по меньшей мере непростительная беспечность.
Майкл Лемонт был не самой светлой головой на свете, но природного здравого смысла ему хватало, так что он сразу понял, что Бриджит О'Доннел поработала хорошо. «Лгать, – решил он, – нет смысла, лучше говорить правду».
– Я испугался, – пробормотал он. – Испугался, что, узнав о наших отношениях, вы меня выгоните. А я не мог потерять работу. Я подумал также, что вы обвините меня в ее смерти. Косвенные доказательства погубили многих невинных людей. Так что у меня просто не было выбора, я должен был придумать себе какое-нибудь прикрытие, – закончил он уныло.
Что за мерзкий тип, подумал Энтони, не сводя с Лемонта брезгливого взгляда.
– Не могу понять, как это вы все эти годы глядели мне в глаза, зная, что совершили такую гнусность, зная, что лжете всем и каждому, лишь бы спасти свою шкуру? Я презираю вас, Майкл Лемонт. Вы просто ничтожество.
Лемонт промолчал. Он ругал себя на чем свет стоит, что раньше не убрался из Клонлафлина. Он оставался здесь только из-за Бриджит О'Доннел. Она держала его железной хваткой. По-настоящему он никогда ей не доверял. И, как выяснилось, правильно делал. Когда они, по взаимному согласию, оборвали свою давнюю связь, он решил, что наконец освободился от нее. С ее стороны не было никакого недовольства, или, по крайней мере, так ему казалось. Как же он ошибся! Стоило ему увлечься другой, и она зашипела по-змеиному, выпустила жало, стараясь укусить побольнее. И это ей удалось.
– У меня руки чешутся вздуть тебя, чтобы вовек не забыл, – говорил между тем Энтони. – Но я и пальцем до тебя не дотронусь. Пусть тобой займется закон.
Поглощенный своими мыслями, Лемонт, казалось не расслышал его.
– Что? Что вы сказали? – Он посмотрел на Энтони.
– То, что я собираюсь провести новое дознание по делу о смерти моей жены. Я считаю, что ты убил леди Дунвейл. И уж постараюсь, чтобы ты заплатил за это сполна, – с холодным спокойствием сказал Энтони.
– Вы, видно, совсем спятили, Дунвейл! – закричал Лемонт. Глаза его бегали от страха. – Вы думаете, что говорите? Мин годами травила себя разной мерзостью. Она умерла через несколько минут, как потеряла сознание!
– Вот тут ты ошибаешься, – хладнокровно парировал Энтони. – Она была без сознания, что действительно в немалой степени объясняется продолжительным потреблением алкоголя и барбитуратов. Но когда ты бросил ее в озеро, она была еще жива и…
– Я не верю вам! Вы лжете! Придумываете все!
– Ничуть! – яростно крикнул Энтони. – Когда утром Бриджит впервые рассказала мне эту историю, у меня еще оставались кое-какие сомнения. И я позвонил в Корк, в больницу, доктору Стивену Кенмару. Это патологоанатом, который делал вскрытие. В легких было полно воды, и он заявил на следствии, что Мин утонула.
Энтони помолчал и медленно, подчеркивая каждое слово, чтобы придать дополнительный вес сказанному, закончил:
– Доктор Кенмар подтвердил то, что я и так подозревал: вода не может попасть в легкие покойника. Выходит, Мин была еще жива, когда ты бросил ее в озеро. Ты утопил ее.
Лемонт почувствовал, что от страха у него стынет кровь. Обвинения Энтони падали, как удар молота, выдержать их было невозможно. Его покачивало, и, чтобы удержать равновесие, он оперся о стенку камина. Мысль о том, что он и впрямь утопил Мин, сводила его с ума. Все эти годы он мучился той ложью, в которой жил, которой сам окружил себя. Покоя ему не было, совесть его была нечиста, и он каждую минуту ощущал это.
– Нет-нет, Дунвейл! – в ужасе вскричал Лемонт. – У нее не было пульса, потому что остановилось сердце. – Тут он запнулся, и слезы потоком хлынули у него из глаз. – Я бы ни за что не причинил ей вреда, – прорыдал он. – Я любил ее. Поговорите с Бриджит еще раз. Пожалуйста. Она подтвердит, что я говорю правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133