Тогда дворецкий, сторож и шофер отправились искать его. – Миссис Худ высморкалась. – Они нашли его под большим дубом. Ружье валялось рядом. Он был уже мертв.
– Благодарю вас, миссис Худ, – с трудом проговорила Пола, изо всех сил стараясь не дать волю своим чувствам. – Я распоряжусь по дому, и не позднее чем через час мы с мужем отправимся в Наттон-Прайори. Не сомневаюсь, что мистер и миссис Харт поедут с нами.
– Буду ждать вас, миссис О'Нил. Большое спасибо.
Пола повесила трубку и постояла немного, думая о брате. О, Сэнди, Сэнди, отчего так получилось? Один в лесу. Сердце у Полы сжалось. Страшная мысль пронеслась в ее мозгу: «А что, если он сам?.. Нет. Не может быть. Сэнди никогда не пошел бы на это, – уверяла себя Пола. – Он так хотел жить. Так упрямо боролся за жизнь. Дорожил каждым ее мгновением. Сколько раз он повторял это в последнее время». Пола отбросила мысль о самоубийстве.
Она несколько раз глубоко вздохнула и, не торопясь, направилась в столовую. Ей предстояло сообщить страшную новость Эмили, а для этого нужны были силы.
Глава 32
День для апреля был необычно холодный. По низкому небу уныло ползли серые облака, сливавшиеся на горизонте с мрачными, почти черными йоркширскими болотами. Безлюдные и стылые, они отбрасывали мрачную тень на усадьбу и производили почти устрашающее впечатление.
Ни единый луч солнца не пробивался сквозь плотную пелену облаков, чтобы хоть как-то смягчить эту угрюмую картину. Холодный ветер пронизывал до костей. Уже упали первые капли дождя, предвещая близкую грозу.
По дороге, пересекавшей длинную гряду холмов, медленно двигался траурный кортеж автомобилей. Вскоре болота остались позади, процессия начала спускаться к деревне и через пятнадцать минут остановилась у симпатичной норманнской церквушки, где членов семьи и друзей усопшего ожидал новый викарий, преподобный Эрик Кларк.
Гроб с телом Александра должны были нести шестеро – его кузены Энтони Стэндиш и Уинстон Харт, Шейн О'Нил и Майкл Каллински и двое школьных друзей. Все они знали покойного с детства, так кому же как не им следовало донести его тело до места упокоения на старом кладбище?
Шестеро мужчин подняли гроб и неспешно, торжественно понесли его по вымощенной плитами дорожке к могиле. На сердце у них было тяжко, лица их выражали скорбь и печаль. Они оплакивали человека, которого им сейчас предстояло предать земле.
Они остановились у отверстой могилы, где уже находились викарий, скорбящие сестры и безутешная мать Александра. В прямом смысле поддерживал ее муж Марк Дебуан. Напротив них, все в черном, столпились остальные члены семьи и друзья покойного.
Энтони подошел к Сэлли и Поле. С болот дул пронизывающий ветер. Он плотнее закутался в свое черное пальто. Едва распустившиеся зеленые листочки на деревьях и лепестки цветов на траурных венках трепетали на ветру. Они напоминали Энтони о том, что пришла весна – пора цветения. На фоне черной земли желтые и алые нарциссы, крокусы и красные тюльпаны казались особенно яркими. Едва прислушиваясь к тому, что говорит священник, Энтони погрузился в свои невеселые мысли.
Похороны Сэнди привели на память другую, столь же печальную церемонию, в которой он принял участие несколько недель назад в Ирландии. Ему все еще было не по себе от встречи с Майклом Лемонтом, когда состоялся их разговор о смерти Мин. Лемонт умер через несколько дней в сельской больнице от обширного кровоизлияния в мозг. Впрочем, останься он жить, – это был бы не человек, а мертвое дерево. В какой-то степени Энтони чувствовал свою ответственность за случившееся. И в то же время, о чем не уставала повторять Сэлли, Лемонт избежал позора суда, который он вряд ли смог бы вынести. Может, она и права. Энтони попытался отбросить мысль о Лемонте, и отчасти ему это удалось. Он глубоко вздохнул и, почувствовав прикосновение Сэлли, слабо улыбнулся. Конечно, она все понимала. Ведь они были так близки – ближе не бывает.
Энтони украдкой взглянул на свою мать Эдвину, вдовствующую графиню. Напрасно она приехала на похороны. В последнее время она скверно себя чувствовала да и выглядела неважно – седая семидесятишестилетняя старушка. Эдвина была первой дочерью Эммы Харт и Эдвина Фарли.
Это кладбище – истинное хранилище истории, подумал Энтони, оглядывая надгробья. Здесь лежат Харты и Фарли. Он – Стэндиш, тоже принадлежит обоим семействам. Здесь, в этой церквушке, неясно вырисовывавшейся в тумане позади него, все и начиналось – в тот самый апрельский день 1889 года, когда крестили Эмму Харт. Почти сто лет назад. Господи милостивый, в конце этого месяца бабушке, будь она жива, исполнилось бы девяносто три. Сколько лет прошло, а он все еще ощущает ее отсутствие.
Ему вспомнилась бесподобная, неповторимая Эмма. Она любила всех своих внуков, но к Александру, это Энтони всегда чувствовал, относилась по-особому. Впрочем, так относились к нему все. Когда Сэнди был рядом, люди невольно проявляли лучшие свои качества. Таким уж он был.
Во внутреннем кармане пиджака Энтони лежало письмо. Оно оставалось там с того самого момента, как было получено на следующий день после гибели Сэнди. Накануне Пола звонила из Наттон-Прайори, так что, когда письмо пришло, Энтони уже обо всем знал. И тем не менее, увидев его, он обомлел. Лишь прочитав письмо, Энтони понял, в чем дело.
Он так часто его перечитывал, что запомнил почти наизусть. Буквы словно впечатались в его сознание. Письмо было короткое, спокойное, даже деловитое – в стиле Сэнди. И предназначалось исключительно для Энтони. Поэтому-то он ничего не сказал о нем ни жене, как бы близки они ни были, ни Поле, которая, что ни говори, была главой семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133