Взмахнуло левой рукой безбожное чудище – и рухнули наземь и кони, и всадники. Взмахнуло правой – и преломились мечи отважных воинов у самых богато украшенных рукоятей. Топнул левой ногою демон – и окутало воинов беспамятство. Один лишь сумел отряхнуть злые чары, один лишь поднялся с земли – отважный принц Алекиан, ибо хранила его молитва святого отшельника. Тут однако же топнул правой ногой коварный демон – набросились на благородного принца злые орки. Стал принц биться с ними: один – с тысячей, безоружный – с закованными в железо… И осилили орки, Гангмарово отродье, несчастного принца, уволокли его в полон. И его, и сто его рыцарей…
Узнал о том отец доброго принца, великий император Элевзиль II – и опечалился. Опустилась голова его, потемнело чело и скатились две слезы на седую бороду.
– Неужто, – промолвил вновь император великий, – неужто восторжествует демон? Неужто осилит его черное коварное чародейство светлую силу святой молитвы? Неужто пропадет в неволе наш отважный сын, добрый Алекиан, Гонзорский герцог? Не бывать тому!
– Не бывать тому! – воскликнули в один голос вассалы императора, могущественные короли, благородные герцоги и добрые бароны, – встанем все как один за дело Света. И ни сил, ни жизней своих не пожалеем, дабы сгинула Тьма!..»
Доксит еще раз стрельнул глазом – кажется порядок. Бабенки вслед за императором Элевзилем роняют слезы, матросы чешут в затылках, пацаны тоже притихли… в носах даже ковырять перестали. Если бы еще не чародеи эти… Скалятся сволочи… Хорошо, что хоть молчат…

* * *

«…И воссели в седла короли, герцоги, бароны и добрые рыцари. И осенили себя святым знамением. И единым голосом возгласили отважные воины:
– Веди же нас, великий император!
Однако добрый император Элевзиль отвечал своим отважным вассалам:
– Не пришло еще время. Поверьте, более вашего желаем мы ударить на безбожного подлого демона и ведомых им орков, однако же пусть остережет вас судьба возлюбленного нашего сына, отважного Алекиана. Пусть подаст нам знак архиепископ Кениамерк, наш мудрый родич.
А архиепископ тем временем во главе своих клириков творил молитву и святой обряд. И закончив святой обряд встал с колен архиепископ Кениамерк, а за ним встали его клирики. И сказал архиепископ:
– Вот теперь пора. Был мне дан знак свыше, внял Светлый нашим мольбам, опечалила его судьба отважного и пылкого принца, благородного Алекиана!
И повторил за ним великий император, садясь в седло:
– Теперь пора.
И воззвав к Гилфингу склонили копья отважные бойцы и пришпорив коней устремились на демона и злобных орков. Началась тут битва, какой не бывало с тех самых пор, как в последней Великой войне сошлись силы Света и Тьмы!..»
Доксит перевел дух и быстро продолжил, не давая рассеяться впечатлению от созданной им эпической картины.
«Не устояла Тьма и в этот раз перед мирским оружием воинов императора, ибо нечеловеческую силу дала сему оружию святая молитва. Сразил император великий своей рукой тысячу орков, добираясь до демона, однако и тут исхитрилось проклятое чудище. Видя, как седобородый император заносит над его головой тяжкий меч, прочитал нечистое свое заклинание демон и, ударившись оземь, оборотился черным вороном и взмыл под облака… А все воинство его тут же рассеялось. Отворили тогда добрые воины темницы и вывели на свет всех, кто сидел там в ожидании злой участи. И вышел оттуда благородный Алекиан, Гонзорский герцог и обнял своего отца, великого императора. Отец и сын прослезились, да и все, кто был тому свидетелем, не могли сдержать слез…»
Попрошайка привстал со своего коврика и, с поклоном протянув к публике драную шапку, объявил:
– И как великий император вывел сына из зловещей темницы, так и вы, добрые люди, выведите меня из бедственного положения. Как великий император спас сына от демона, так же и меня спасите от голода и бедствий. Подайте, сострадательные светлые господа, от щедрот своих калеке и бедолаге. Подайте убогому и увечному, подайте бесприютному и гонимому…
Бормоча свои просьбы, Доксит удовлетворенно взирал на монеты, посыпавшиеся в его колпак. Молодки, всхлипывая и роняя слезы над горестной судьбой юного Алекиана, опустили в шапку несколько медяков, моряки тоже швырнули пару монет, стараясь выглядеть равнодушными и не показать друг дружке, как их растрогала история. Попрошайке даже показалось, что он приметил среди их денег мелкое серебро. Из стайки пацанов важно выступил атаман, парнишка постарше – и уронил в шапку Доксита медный грошик. Наконец шапка рассказчика остановилась перед магом и его подручными. Те вели себя странновато для учеников чародея – толкали друг дружку в бока и хихикали, тогда как их наставник молча держался позади. Наконец один из молодцов криво ухмыльнулся из-под капюшона и заявил своим приятелям:
– Да ну вас! Я давно так не веселился, как сегодня. Это же прелестно… – и небрежно бросил Докситу золотую монетку в пол-империала.
Ошеломленный бродяга машинально цапнул денежку и запихнул ее под лохмотья в потайной карман, а затем уставился на нежданного благодетеля – коротышку с заросшим рыжеватой щетиной подбородком, тщетно пытаясь подыскать слова благодарности… А тот заявил:
– Ты, конечно, все наврал, но твоя история меня позабавила… Я как-то не думал, что все можно изложить таким образом… А ты случаем не знаешь, где мне найти шкипера Томена Ротта с «Красотки»? Ты же тут в порту ошиваешься…
– Знаю, щедрый господин чародей, – быстро закивал Доксит, в то же время нервно облизываясь, озираясь и размышляя, в какую бы щель поскорее нырнуть со своей добычей, – Томена Ротта ваша милость отыщет в таверне «Под зарезанным эльфом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120