Чем дольше я об этом думала, тем поганее у меня становилось на душе. Я не то чтобы испугалась, скорее запуталась. И разозлилась. Как я теперь должна приходить за почтой для Томми, спрашивается, когда тут этот псих сидит? Что он в другой раз мне в ящик сунет? Крысу дохлую? И ведь пожаловаться некому. У таких, как я, прав нет.
Наконец я пошла домой, но, проходя мимо офиса Анжелы, остановилась.
Анжела слегка охладела ко мне в последнее время. Она и теперь говорит, что готова мне помочь, но уже не доверяет так, как прежде. И это не ее вина.
Как-то раз она пригласила меня к себе в офис – я пришла, чтобы она от меня наконец отвязалась, и вот мы с ней сидели, глядели друг на друга и пили мерзкий кофе из машины, которую кто-то ей подарил сто лет тому назад. Я сама даром такого добра не взяла бы, даже если бы наткнулась на нее где-нибудь на помойке.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила я у нее наконец.
– Просто пытаюсь тебя понять.
– Нечего тут понимать. Что снаружи, то и внутри. Ни больше ни меньше.
– Но почему ты живешь так?
Поймите, я восхищаюсь тем, что делает Анжела. Она помогла многим ребятишкам, которым действительно было хуже некуда, и это очень хорошо. Есть люди, которым надо помогать, потому что сами себе помочь они не в состоянии.
Она привлекательная женщина с личиком как сердечко, ее глаза всегда глядят на тебя с заботой и участием, длинные темные волосы струятся по спине, кажется, бесконечно. Мне всегда казалось, что в детстве с ней произошло что-то по-настоящему ужасное, а иначе она никогда не стала бы заниматься тем, чем занимается. Она ведь с этого почти ничего не имеет. Да, по-моему, ей ничего и не надо, только вести эту программу спонсорской поддержки, которую она сама придумала, где порядочные вкладывают свои деньги, чтобы те, кому не повезло, получили еще один шанс.
Мне такая помощь не нужна. Я знаю, что навсегда останусь тем, что я есть сейчас, но меня это устраивает. Все лучше, чем то, что было, пока я не убежала на улицу.
Я десять раз объясняла это Анжеле, но она все так же сидела за столом и смотрела на меня своими печальными глазами, так что я поняла, что ей нужен кусочек меня, и решила, пусть получает. Может, тогда она от меня наконец отстанет.
– Я училась в школе, – начала рассказывать я, – и в нашем классе была девчонка, которая хотела поквитаться с одним учителем – славным парнем по имени мистер Хэммонд. Он преподавал математику. Она сочинила, будто он к ней приставал, и сплетня разлетелась по всей школе. Его отстранили от занятий, пока полиция и родительский комитет занимались его делом, и все это время девчонка просто со смеху помирала у всех за спиной, но стоило полицейским или социальным работникам прийти поговорить с ней, как она сразу прикидывалась бедной и несчастной.
Но я знала, что он этого не делал. Я знала, где она была в тот вечер, когда, по ее словам, это случилось, и мистера Хэммонда там не было. В школе меня не особенно любили, и я знала, что со мной сделают дружки той девчонки, но я все равно пошла и сказала всю правду.
Все произошло примерно так, как я и ожидала. Со мной перестали разговаривать, зато мистер Хэммонд получил назад свое доброе имя и работу.
Однажды днем он просит меня зайти к нему после занятий, и я решаю, что он хочет поблагодарить меня за то, что я сделала, и соглашаюсь. В школе уже почти пусто, я иду по коридору и слышу только, как стучат каблуки моих туфель. Я прихожу в кабинет математики, он заводит меня в комнату за ним. Потом запирает дверь и насилует меня. И не один раз, а снова и снова. И знаешь, что он говорит мне при этом?
– Никто не поверит ни одному твоему слову, – говорит он. – Только попробуй скажи кому-нибудь об этом, тебе будут смеяться прямо в лицо.
Я посмотрела на Анжелу и увидела в ее глазах слезы.
– И знаешь, что еще? – сказала я. – Я знала, что он прав. Это я восстановила его доброе имя. Мне точно никто не поверил бы, и я не стала даже пытаться.
– О Господи, – сказала Анджела. – Бедная ты девочка.
– Не принимай близко к сердцу, – сказала я ей. – Это старая история. К тому же ничего такого и не было. Я все придумала, потому что решила, что тебе только этого от меня и надо.
Следует отдать ей должное: она приняла это спокойно. Не орала на меня, на улицу не вышвырнула. Но теперь вы поняли, почему я вряд ли числюсь среди людей, к которым она особенно неравнодушна. С другой стороны, зла на меня она тоже не держит – это я точно знаю.
Я чувствовала себя двуличной, когда шла к ней с этой историей, но больше обратиться было не к кому. Вряд ли Томми и собаки что-нибудь посоветуют. Я долго мешкала в дверях, но тут она подняла голову и увидела меня, так что пришлось зайти.
Я сняла шляпу – широкополую, такую клевую, что я не смогла устоять перед ней и купила. Я ее ношу все время, распустив волосы, они у меня светло-русые и длинные, чуть покороче, чем у Анжелы. Мне нравится, как я выгляжу в шляпе, джинсах, кроссовках и хлопковой рубашке, которую я купила на распродаже подержанных вещей, хотя там всего-то и надо было, что небольшую дырочку на одной поле заштопать.
Знаю, что вы подумали, но я ведь не говорила, что я не тщеславна. Может быть, я и скваттерша, но хорошо выглядеть тоже люблю. Кроме того, это помогает мне попадать в такие места, куда бомжей обычно не пускают.
Короче, сняла я шляпу и плюхнулась в кресло напротив Анжелы.
– Это который? – спросила она, указывая пальцем на Рэкси, который смирно сидел у дверей, как и полагается воспитанному песику.
– Рэкси.
– Пусть зайдет, если хочешь.
Я покачала головой:
– Нет. Я ненадолго. Спросить тебя хотела кое о чем. Это...
Я не знала, с чего начать, потом решила все-таки начать с того момента, когда нашла письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150