Та была влажной на ощупь.
Иначе станешь пеной.
Эми взглянула в светлеющее небо. Но ведь Катрина не успела превратиться в пену, правда? Какие-то существа пришли и забрали ее с собой, прежде чем это случилось. Если, конечно, все это произошло на самом деле. Если она не выдумала все от начала до конца.
Она услышала плач и посмотрела на озеро. Четыре женские головки высовывались из воды, покачиваясь среди бурных волн. Их волосы были срезаны почти под корень так неаккуратно, как будто их стригли садовыми ножницами или ножом. Глаза покраснели от слез. Любая из них могла бы сойти за близнеца Катрины.
Заметив, что она на них смотрит, они одна за другой скрылись под водой, и Эми снова осталась одна. Судорожно сглотнув, она подняла свою чековую книжку, чтобы прочитать записку, которую Катрина написала еще до того, как ангелы пришли и живьем взяли ее на небо, – а как иначе объяснить то, что она видела?
«Неужели чувствовать вот эту горько-сладкую боль и означает иметь душу? И все же память об этом времени я буду лелеять всегда. Те, кто живет вечно, кому нечего поставить на кон в извечной игре против смерти, никогда не смогут оценить святость жизни».
Сначала записка показалась Эми напыщенной, точно высокопарная цитата, но потом она поняла, что никогда не слышала слов Катрины, звука ее голоса, его тембра, ее выговора.
И никогда уже не услышит.

На следующий день Мэтт нашел Эми там, куда, по словам ее брата Пита, она направилась. Она была рядом со статуей русалочки на Волчьем острове, просто сидела на скамейке и смотрела на озеро. Ее лицо осунулось от недосыпа.
– Куда ты вчера подевалась? – спросил он.
Она пожала плечами:
– Так, прокатиться захотелось.
Мэтт кивнул, как будто понял, хотя на самом деле представления не имел, о чем она толкует. Клубок противоречий, называемый человеческой личностью, всегда оставался для него загадкой.
Он сел с ней рядом.
– Катрину видела? – спросил он. – Я был у Люсии, спрашивал о ней, но та вела себя как-то странно («как, впрочем, и всегда», – добавил он про себя) и велела спросить у тебя.
– Ее больше нет, – сказала Эми. – Может быть, она вернулась в озеро, а может, ушла на небо. Не знаю точно.
Мэтт долго смотрел на нее.
– Не понял? – сказал он наконец.
И Эми рассказала ему обо всем, и о том, что она видела позапрошлым вечером возле старой лесопилки, и о том, что случилось прошлой ночью.
– Все как в той легенде о русалочке, – добавила она под конец. Бросила взгляд на статую. – Я имею в виду настоящую легенду, а не то, что пишут в детских книжках с картинками.
Мэтт тряхнул головой.
– "Русалочка" – это не легенда, – сказал он. – Это просто сказка, и придумал ее Ганс Христиан Андерсен, который написал «Новый наряд короля» и «Гадкого утенка». Можешь быть уверена, ничего такого никогда не случалось на самом деле.
– Я рассказала тебе только то, что видела своими глазами.
– Господи, Эми. Да ты сама-то слышишь, что говоришь?
Когда она посмотрела ему в глаза, ее лицо выражало неподдельную боль.
– Ничего не поделаешь, – сказала она. – Все именно так и было.
Мэтт заспорил было, но потом только тряхнул головой. Что это на нее нашло, непонятно. Добро бы еще на ее месте был брат Джорди, он себе на жизнь зарабатывает всякими фантастическими историями, которые высасывает из пальца, но чтобы Эми?
– Она на нее похожа, правда ведь? – спросила Эми.
Мэтт проследил ее устремленный на статую взгляд. Ему вспомнился его последний приезд на остров, в тот вечер, когда он сбежал от Катрины, когда все вокруг напоминало ему о ней. Он поднялся со скамьи и подошел ближе к статуе. Ее бронзовые черты лучились в солнечном свете.
– Да, – сказал он. – Что-то общее есть.
И пошел прочь.

Поведение Эми его порядком взбесило, а ее дурацкая история всю обратную дорогу крутилась у него в голове. Дома у него лежал том сказок Ганса Андерсена. Едва войдя в квартиру, он снял его с книжной полки и перечитал «Русалочку».
– О, черт, – сказал он и захлопнул книгу.
Обыкновенная сказка. А Катрина скоро объявится снова. И они вместе посмеются над тем, как Эми пыталась его провести.
Но Катрина так и не появилась. Ни в тот день, ни на следующий, ни к концу недели. Она исчезла из его жизни так же таинственно, как и вошла в нее.
«Вот поэтому-то я и не связываюсь с людьми, – хотелось ему сказать Эми. – Потому что, если ты не делаешь то, чего они хотят, они тебя просто бросают».
Именно так все произошло и на этот раз, а вовсе не так, как говорила Эми. И все же время от времени он ловил себя на том, что задумывается, каково это – жить без души, и даже задает себе вопрос, а есть ли она у него самого.
На той же неделе в пятницу он снова приехал на остров и подошел к статуе русалочки. На камне у ее ног лежали два потрепанных шелковых цветка. Он долго всматривался в ее черты, потом вернулся домой и начал обзванивать музыкантов «Кулаков».

– Вообще-то я давно уже чувствовала, что к этому все идет, – сказала Эми, когда он сообщил ей, что распускает группу, – только я думала, что первым уйдет Джонни или Ники.
Она сидела на диванчике в углублении оконной ниши, прислонясь спиной к одной стене, уперев ноги в другую. С воскресенья, когда она видела его в последний раз, ей полегчало, но ощущение странности происходящего не проходило. Она точно потерялась в этом мире, который внезапно утратил устойчивость, изменив правила игры.
– И что же ты собираешься делать? – спросила она, не дождавшись ответа.
– Подамся куда-нибудь ненадолго.
– Играть или просто путешествовать?
– Всего понемногу, наверное.
Снова повисла пауза, и Эми показалось, что он ждет, не попросит ли она взять ее с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150