– О чем вы оба говорите? – спросила она снова.
– Этот город наш, – сказала Диана. – Мой и моего брата. Мы с ним две стороны одной монеты. У большинства людей монета падает моей стороной вверх, ведь вы от природы оптимисты. Но некоторым оптимизм изменяет. И когда монета поворачивается к ним другой стороной, то прощай надежда.
Внимание Мойры особенно привлекли слова «ведь вы от природы оптимисты», в устах Дианы они прозвучали так, словно она и ее брат – не люди. Она повернула голову и взглянула на город мостов и покосившихся зданий. Он был словно картина из сна – не то чтобы кошмарного, но и не слишком приятного. И она оказалась здесь в ловушке; в ловушке из сна.
– Слушайте, а кто вы такие? – спросила она. – На «Джека и Диану» я больше не клюну – слишком похоже на ту песню Джона Мелленкампа. Кто вы такие на самом деле? И что это за место?
– Я ведь тебе уже говорил, – сказал Джек.
– Но ты дал ей только половину ответа, – добавила Диана. Она повернулась к Мойре. – Мы Отчаяние и Надежда, – сказала она. Коснулась рукой груди. – Ты нуждаешься в нас, и потому мы перестали быть аллегорией и обрели плоть и кровь. Это наш город.
Мойра покачала головой:
– С Отчаянием все понятно – это место просто смердит им. Но при чем тут Надежда?
– Надежда помогает сильным подняться над отчаянием, – сказала Диана. – Это она придает им сил. Не слепая вера и не точное знание, что кто-то придет и поможет, но понимание того, что своими силами они способны не только выжить, но добиться счастья. Именно надежда закаляет их волю и дает им силы продолжать борьбу, сколь бы ничтожными ни были их шансы.
– Не забудь сказать ей о том, как избыток на дежды превратит ее в ленивую корову, – сказал ее брат.
Диана вздохнула, но не стала делать вид, будто не слышала.
– Это правда, – сказала она. – Слишком много надежды тоже плохо. Запомни одно: ни отчаяние, ни надежда не властны сами по себе; они лишь дают силу, используя которую, ты победишь или падешь.
– Популярная психология, – пробормотала Мойра.
Диана улыбнулась:
– И все же в ней есть зерно истины, как в бабушкиных сказках, а иначе почему бы ей быть такой популярной?
– Так что я тогда здесь делаю? – спросила Мойра. – Я ведь еще не сдалась. Я еще борюсь.
Диана посмотрела на брата. Тот пожал плечами.
– Признаю свое поражение, – сказал он. – Она твоя.
Джек повернулся к Мойре, капризная, как у балованного ребенка, гримаса исказила его резкие черты, и они начали расплываться.
– Ты еще вернешься, – сказал он. Его голос был сух, как ветер в пустыне, он словно наполнял ее сердце мелким песком одиночества. – Надежда сладка, я первый охотно это признаю, но Отчаяние, раз коснувшись тебя, всегда будет иметь над тобой власть.
Жар разлился по телу Мойры. Ноги у нее подкосились, голова закружилась, в глазах потемнело, она почти не слышала, что ей говорят. В висках с тяжким гулом билась боль.
И все-таки Надежда сильнее.
Мойра не знала, услышала ли она эти слова на самом деле в тот миг, когда сладкое дыхание Надежды освободило ее сердце от песка, который намело туда Отчаяние, или они пришли изнутри ее самой, потому что она хотела, ей необходимо было в них верить. Но сухой голос Отчаяния утонул в них. Она больше не боролась с головокружением, а отдалась на его волю.

Мойра вдруг осознала, что стоит на четвереньках, упираясь ладонями и коленями в какие-то грязные деревяшки. Где?..
Тут она вспомнила: крытый мост. Город. Надежда и Отчаяние.
Она села на пятки и огляделась. Она снова вернулась в свой мир. Снова – если она, конечно, вообще куда-нибудь из него исчезала.
Внезапно ее оглушил какой-то рев. Свет фар ударил в глаза, и на другом конце моста показалась машина. Мойра тут же вспомнила Эдди и то, как она боялась нарваться на каких-нибудь деревенских мужланов, но бежать было некуда. Под визг трущихся о дерево колес машина затормозила, открылась дверца. Из нее вышел какой-то мужчина и направился к Мойре.
В свете фар, которые горели у него за спиной, он показался ей огромным – настоящий монстр. Она хотела удрать. Она хотела закричать. Но не могла даже двинуться, даже нож из сумки вынуть и то не могла.
– Господи! – сказал незнакомец. – Что с вами?
И он с напряженным от беспокойства лицом склонился над ней.
Она медленно кивнула:
– У меня просто... голова закружилась, по-моему.
– Вставайте. Я вам помогу.
Она не сопротивлялась, когда он помогал ей подняться. Не сопротивлялась, когда он вел ее к машине. Он открыл переднюю дверцу, и она благодарно опустилась на пассажирское сиденье. Мужчина бросил взгляд на другой конец моста, откуда она вышла, как ей теперь казалось, сто лет тому назад.
– У вас что, с машиной что-то случилось? – спросил он.
– Можно и так сказать, – ответила она. – Парень, с которым мы ехали, выбросил меня на дорогу в нескольких милях отсюда.
– Вы не пострадали?
Она покачала головой:
– Нет, только мое самолюбие.
– Господи. Дерьмовый мужик какой.
– Да уж. Спасибо, что остановились.
– Не за что. Вас куда подвезти?
Мойра покачала головой:
– Я иду обратно в Ньюфорд. Вряд ли вам в ту же сторону.
– Ну, не могу же я вас здесь одну оставить.
Не успела она возразить, как он захлопнул дверцу и пошел к водительскому сиденью.
– Не волнуйтесь, – сказал он, садясь за руль. – После того что с вами стряслось, каким надо быть мерзавцем, чтобы... ну вы понимаете.
Мойра не могла удержаться от улыбки. Похоже, он правда смутился.
– Сейчас проедем этот мост, развернемся, а там,..
Мойра тронула его за руку. Она вспомнила, что случилось, когда она в последний раз пыталась перейти через этот мост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150