Чем дальше, тем проще было рассказывать. В этом еще одно достоинство Анжелы – слушать она умеет, как никто. Когда разговариваешь с ней, все ее внимание отдано только тебе. С ней никогда не возникает чувство, будто она слушает и думает о своем, или о том, как тебе лучше ответить, или еще о чем-нибудь.
Я закончила, Анжела долго молчала. Когда я перестала говорить, она смотрела мимо меня, на движение на Грассо-стрит.
– Мэйзи, – сказала она наконец. – Ты когда-нибудь слышала историю про мальчика, который кричал «волк»?
– Конечно, только какое это имеет отношение... а, поняла. – Я вытащила конверт и послала его к ней через стол. – Не надо было мне приходить, – добавила я.
И я уже почти пожалела, что пришла, как вдруг Анжела точно встряхнулась. Она взяла конверт и прочитала послание, потом посмотрела на меня.
– Неправда, – сказала она. – Я рада, что ты здесь. Хочешь, я поговорю с Франклином?
– А кто это?
– Парень, который сидит на почте за конторкой. Я бы могла, хотя, должна признать, что это на него не похоже.
Так вот, значит, как его зовут. Франклин. Франклин гад ползучий. Я пожала плечами:
– Думаешь, это поможет? Даже если это он сделал... – а на мой взгляд, все указывало именно на это, – вряд ли он признается.
– Может, с его начальником поговорить. – Она посмотрела на часы. – Наверное, сегодня уже поздно, займусь этим завтра с самого утра.
«Отлично. А меня тем временем убьют». Анжела, наверное, догадалась, о чем я думаю, потому что тут же добавила:
– Тебе есть где переночевать сегодня? Я имею в виду какое-нибудь надежное место?
Я подумала про Томми и псов и кивнула.
– Да, со мной все будет в порядке, – сказала я, забирая со стола конверт и запихивая его обратно в стопку писем для Томми. – Спасибо, что выслушала, ну и вообще...
Я ждала, что сейчас она заведет обычную песню о том, как много она могла бы для меня сделать, помогла бы уйти с улицы, и прочее в том же духе, но она в тот вечер как будто на мою волну настроилась и промолчала. Наверное, она знала, что если всякий раз, когда не надо будет с ней поговорить, все будет заканчиваться этим, я вообще перестану приходить.
– Заходи завтра, – сказала она, когда я встала. – И знаешь что, Мэйзи?
Я задержалась в дверях, где Рекси уже готов был прыгать вокруг меня, как будто мы с ним сто лет не виделись.
– Будь осторожна, – добавила Анжела.
– Буду.

Домой я шла кружным путем, то и дело оглядываясь, но ни разу не заметила, чтобы за мной кто-нибудь следил и ни одного человека в черной мантии. Я уже готова была смеяться над собой, когда добралась до места. Томми и собаки грелись на солнышке на крыльце нашего сквота, но тут Рэкси подал голос, и псы всей ватагой понеслись по улице мне навстречу.
Конечно, Томми, при всем его росте, мухи не обидит даже ради спасения собственной жизни, а псы все мелкие, старые и порядком измученные, и все же Франклин, наверное, сумасшедший, раз решил с нами связаться. Он не знает моей семьи. Когда видишь такого парня, как Томми, да еще всех моих собак в придачу... короче, вид у них опасный. Так о чем мне беспокоиться?
Собаки окружили меня со всех сторон, за ними подоспел Томми. Он ухмылялся от уха до уха, и я отдала ему его почту.
– Сюрпризы! – радостно воскликнул он своим странным тонким голосом. – Мэйзи приносит сюрпризы!
Мы вошли в дом и поднялись к себе на второй этаж. Там есть такая просторная открытая площадка, где мы живем летом, когда хочется побольше свежего воздуха. На ней повсюду разбросаны книги. У Томми свой уголок, где он складывает журналы, вырезки и прочие игрушки. Два разнокалиберных кухонных стула и карточный стол. В старом шкафу, который помогли мне втащить наверх какие-то бродяги, хранится еда и коулмановская плита для стряпни.
Мы спим на матрасах в другом углу, все вместе, кроме Чаки. Это наш старый Лабрадор, он привык сторожить дверь. Обычно это кажется мне его маленьким бзиком, но сегодня я совсем не возражаю. Чаки может казаться по-настоящему свирепым, когда захочет. Рядом со «спальней» стоит пара сундуков. В одном я храню нашу одежду, в другом – сухой корм для собак. Они, конечно, и на помойке еду себе нашли бы, но мне всегда нужно знать, что они едят. Счета от ветеринара я точно себе позволить не могу.
Сначала я кормлю собак, потом разогреваю ужин для нас с Томми – суп из чечевицы и вчерашние булочки, которые я подобрала за пекарней в Кроуси. Супу тоже несколько дней, но надо его съесть, потому что весна все-таки началась, и еда хранится плохо. На зиму мы переезжаем в квартирку поменьше, на том же этаже, где есть все, вплоть до железной печки, которую я спасла из развалин снесенного дома в Фоксвилле. Мы с Томми чуть не надорвались, пока волокли ее сюда. Один из байкеров помог нам втащить ее наверх.
Покончив с ужином, мы приступили к обычному для вечера четверга ритуалу. Сначала натаскали воды из бака, который я поставила на крыше, чтобы в него собирался дождь, потом я зажгла масляную лампу, мы с Томми сели за стол и стали разбирать его почту. Каждый раз, когда он показывал на какую-нибудь картинку, я вырезала ее для него. Это у меня здорово получается, хоть и нехорошо себя хвалить. Рука-то набита. Когда с этим было покончено, перед Томми на столе оказалась целая стопка новых фигурок и всяких вырезок для его игр, которые он решил тут же опробовать. Я сходила за книжкой, которую начала читать еще утром, и принесла ее к столу, но сосредоточиться не могла.
Я слышала, как Томми разговаривает со своими новыми друзьями. Собаки ворочались и переходили с места на место, как обычно. Где-то на улице взревел «харлей», и я слушала, как он несется через Катакомбы, пока грохот не затих вдали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150