Дурацкую идею убить Кастера я решительно отбросил. Теперь это ничего бы не изменило. Да, генерала многие ненавидели за его упрямство, за дикое обращение с младшими офицерами, за полное презрение к солдатам, за… да что там говорить, за все на свете, но застрели я его сейчас — и он мгновенно превратится в героя. Кроме того, генерал Терри не позволит свернуть уже начатую кампанию. Ему тоже нужна слава.
Оставив Кровавого Ножа дрыхнуть под кустом, я вернулся в лагерь и на берегу Пыльной реки встретил человека из своего далекого прошлого.
Его кожа была цвета сажи, а на голове красовалась широкополая шляпа с орлиным пером. За двадцать лет он сильно изменился.
— Привет, Лавендер! Вот так сюрприз! — сказал я.
Он вежливо приподнял шляпу и ответил, что не имеет чести знать меня.
— Джек Кребб, — возмутился я. — Вспомни преподобного Пендрейка! В Миссури!
Он отскочил назад, снял шляпу, чтобы лучше видеть, затем издал гортанный вопль и бросился мне не шею. Можно было подумать, что встретились два близких родственника.
— Что ты тут делаешь? — спросил я, высвобождаясь из его объятий. — Пендрейк заделался армейским капелланом?
— О нет, — ответил Лавендер и снова нахлобучил шляпу на свои тронутые сединой волосы. — Нет, Джек. Он умер вскоре после твоего побега. Обожрался до смерти. На мой взгляд, у него был счастливый конец. Люси приготовила тогда свинину под яблочным соусом.
— А миссис Пендрейк? — спросил я, и сердце мое екнуло. — Снова вышла замуж?
— Нет, Джек. Леди закрылась в доме и не пошла даже на похороны. Церковь прислала нового священника и хотела вселить его в дом покойного хозяина, но у городских властей так и не повернулся язык сказать хозяйке, чтобы она выметалась. Так она там и живет теперь, совсем одна.
На какое-то мгновение меня охватило острое желание плюнуть на все, собрать свои манатки и махнуть в Миссури, однако я быстро с собой справился. Мне стукнуло уже тридцать шесть, и жизнь отучила меня от непродуманных решений. Поверьте мне, истинный романтик не тот, кто бросается куда-то сломя голову, а тот, кому хватает воображения. А романтик, побывавший в стольких передрягах, как я, становится чуть ли не консерватором.
— Года два после смерти хозяина, — продолжал между тем Лавендер, — я жил с ней, но когда из дома уходит мужчина, дом уже не тот. Когда же мне дали вольную, я, как и хотел, отправился на запад. Один мой родственник служил под командованием капитана Льюиса и капитана Кларка…
Судьба кидала Лавендера из стороны в сторону, от одной случайной работы к другой и довела аж до Нью-Йорка, откуда он еле ноги унес. Потом были скитания по прерии, где он познакомился с индейцами из племени Сидящего Быка.
Эта новость оторвала меня от моих мыслей.
— Не может быть! — воскликнул я и тут же пожалел о своих словах, так как Лавендер почти не умел врать.
Он взглянул на меня с затаенной обидой, и я поспешил добавить:
— Бог ты мой! Подумать только! Сидящий Бык, вождь сиу! Ты просто очень удивил меня, старина. Ведь за ним сейчас и охотится вся армия.
Лавендер грустно кивнул:
— Ага. Я женился на женщине сиу из клана хункпапа и несколько лет прожил в палатке, покрытой шкурами. Они очень хорошие люди, эти сиу. Мне запомнился один индеец, который, когда хотел увидеть, что происходит где-то на свете, просто садился и закрывал глаза. А потом вставал и рассказывал.
— Да, — задумчиво ответил я, — это правда.
— Вот ты вспомнил о Пендрейке, Джек, — в тон мне ответил Лавендер. — Он тоже был хороший и даже, наверное, святой. Преподобный выкупил меня у моего прежнего хозяина и дал мне свободу. Я, должно быть, страшно неблагодарная скотина, но чем больше я слушал его, тем чаще думал, что он дурак.
— Я тоже. Хоть и был мальчишкой.
— Но почему мы так думали, Джек? — Лавендер выглядел искренне озадаченным. — Ну ладно я, я все-таки черный. Но ты-то умел читать и писать.
— По-моему, — сказал я, — потому, что он говорил о том, что должно быть, а не о том, что есть.
— Правильно! В самую точку! — радостно вскричал Лавендер, но тут же снова задумался. — Но ведь у индейцев все по-другому… так почему же мы оба, и ты и я, сбежали от индейцев?
— Потому что мы родились не дикарями.
— Ты так думаешь?
— Когда у тебя было что-то большее, ты уже не можешь довольствоваться меньшим. Ни ты, ни я не родились в палатке, наши матери не носили нас на спине, мы не привыкли верить в заклинания и амулеты, мы так и не смогли понять, зачем таскать вещи по земле, если есть колесо…
— Когда попадаешь к дикарям из цивилизации, — подхватил Лавендер, — то можешь немного пожить с ними, а потом тебя начинает тянуть обратно. Не знаю, хорошо это или плохо, но происходит именно так.
Мы неторопливо шли по направлению к его палатке на самом краю лагеря.
— Все верно, Лавендер, — сказал я, — но ты так и не ответил мне, почему ты здесь, в армии?
— Я не собираюсь воевать с сиу, — несколько смущенно пояснил он. — Меня наняли как переводчика. Но если они станут стрелять в меня, мне придется стрелять в ответ.
На следующий день я наконец увидел Кастера. Хотя я и находился в лагере, так сказать, неофициально, мне не составляло труда не мозолить глаза патрулям, так как там и без меня хватало гражданских. Но со временем я начал опасаться, что рано или поздно мне, не занятому никаким конкретным делом, начнут задавать вопросы. Кроме того, я невольно мог выдать свои истинные симпатии, поскольку было просто тошно слышать постоянные разговоры солдат о том, как они перережут горло Сидящему Быку, что хороший индеец — это мертвый индеец и так далее. Кастера в армии не любили, но краснокожих — еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133