К вечеру следующего дня я бы уже вернулся с войсками, а до того времени они вполне могли сдерживать индейцев и без меня.
Все приняли мой план, кроме коммивояжера, вызвавшегося отправиться в путь вместо меня, так как все равно был бесполезен в качестве солдата, но я настоял на своем.
Мы пожали друг другу руки, я чмокнул на прощание спящего малыша и поцеловал Ольгу.
— Не волнуйся, дорогая, с тобой ничего не случится, — сказал я ей.
— Я ждать здесь, — ответила она.
И все же на душе у меня кошки скребли, когда, отдав свой кольт коммивояжеру, я нырнул в темноту и перешел реку милей ниже по течению. Вскоре я добрался до станции, где, слава Богу, все было спокойно, если не считать, что меня едва не пристрелили, приняв за ночного вора. Услышав о шайенах, три здоровенных парня, присматривавших за лошадьми, так перепутались, что один немедленно напился до бесчувствия, а двое других в панике смотались. Но все равно атаковать вчетвером целую толпу шайенов не имело бы никакого смысла, поэтому я просто взял лошадь и, загнав ее до полусмерти, прискакал в форт. Там меня выслушали и без излишних проволочек снарядили колонну. Я получил свежего коня, и мы двинулись обратно. Боже, храни армию!
На следующий день за час до заката мы были уже у брошенного дилижанса. Шайены ушли. Среди песчаных холмов на том берегу тоже никого не было видно, но, сказал я себе, они просто прячутся, испугавшись, что мы — это вернувшиеся индейцы.
Не дожидаясь, пока уставшая кавалерия переберется через реку, я погнал своего коня вперед, потом спешился и стал взбираться по осыпающемуся у меня под ногами песку наверх.
Первым я увидел коммивояжера. Он лежал на спине, и на лице его уже хозяйничали муравьи. Из бедняги торчали три стрелы, а его голова… Да что там говорить! Рядом с ним лежал кучер, тоже скальпированный и с отрезанной правой рукой. Таким вот оригинальным образом шайены засвидетельствовали, что он — великий стрелок.
Напарник кучера был страшно изуродован, а Перча просто разобрали на сувениры.
Наверное, первым убили кучера, остальные растерялись и дали волне шайенов захлестнуть холм. Не знаю. Тогда мне не было до этого дела. Я как безумный носился по песку, заглядывая за каждый холмик, но так и не нашел даже следов Ольги и маленького Гуса. Шайены увели мою семью с собой.
Глава 15. «ЮНИОН ПАСИФИК»
Не стану вдаваться в подробности бесполезного похода, который мы предприняли на следующий день по следам индейцев. Шайены разбились на крохотные группки, и было просто невозможно узнать, какая именно уводила Ольгу и маленького Гуса все дальше и дальше в прерию. Это и к лучшему, потому что, подойди мы слишком близко, индейцы сначала убили бы своих пленников, а лишь затем приняли бой.
А так у моей семьи были неплохие шансы остаться в живых, а у меня — найти их. Раз уж шайены не убили их сразу, то не убьют и потом, хотя трудно, конечно, полагаться на нерушимость решения дикарей… Воины могли столкнуться с белыми или просто напиться… Но строить подобные предположения мне, честно говоря, не хотелось.
Тогда я думал лишь об одном: мои жена и ребенок у этих ублюдков. Я ненавидел всех, даже Старую Шкуру, хотя тот со своим кланом и жил, не ведая о моих чувствах, у Пыльной реки.
О, теперь-то я отлично понимаю, что старый вождь мог бы стать лучшим посредником для поисков моей семьи. Но я ведь даже не знал, жив ли он еще. Индейцу не пошлешь телеграмму и не напишешь письмо… И я даже не попытался связаться с ним. Вместо этого я вернулся вместе с войсками в форт Ларнед и какое-то время служил там разведчиком, но волнения у реки Арканзас уже улеглись. Нападение на наш дилижанс было лишь эпизодом, основные события происходили на берегах Платта, где шайены откопали топор войны и объединились с арапахо и сиу. В начале января отряд в тысячу воинов напал на Джульсбург и разграбил весь город. Около месяца индейцы терроризировали Южный Платт, сжигая ранчо и станции почтовых дилижансов, валя телеграфные столбы и захватывая караваны. Затем они снова обрушились на Джульсбург и сожгли его дотла.
Весной орда откатилась на север, к Черным холмам, а оттуда — к Пыльной реке. Летом за ними отправились войска. После нескольких кровавых стычек, крайне неудачных для армии бледнолицых, и разразившейся ранней осенью бури, в которой погибло большинство лошадей, голодные и ободранные солдаты вернулись назад. От верной смерти в прерии их спас Фрэнк Норт со своими следопытами-пауни. На следующий год шайены разгромили войска полковника Каррингтона, прогнали их с северных территорий и сровняли с землей форты, построенные вдоль пути на золотые прииски Монтаны.
У меня просто душа выворачивается наизнанку, но я вынужден признать, что вместо того, чтобы разыскивать Ольгу и маленького Гуса, я превратился в горького пьяницу. Бог свидетель, до вас я никому ничего такого не говорил, однако это правда. Как говорили в те времена, я вылетел из седла. Горе доконало меня, и вместо того, чтобы, накупив одеял, пороха, зеркалец и прочей дребедени, прикинуться торговцем, бродить от палатки к палатке в поисках своей семьи, я запил.
Чем больше спиртного вливал я в себя, тем меньше думал об индейцах вообще и о шайенах в частности. Да, конечно, мне не следовало этого делать, но все было именно так, и я плевать хотел на всех тех, кто, читая мою историю, начнет возмущаться и говорить, как бы они поступили на моем месте. Пусть сначала вспомнят всю свою жизнь и скажут, нет ли в ней чего-нибудь подобного? Ну да Бог им судья…
Раньше я никогда не позволял своим чувствам и переживаниям изливаться на окружающих посредством словесного потока, выливающегося через ротовое отверстие, теперь же они прорывались наружу всякий раз, как я добирался до дна бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133