Она вдруг решила, что мне срочно нужны новые башмаки. К моим пяти парам, сказала она, необходимо добавить еще одну, ведь в городе один итальянец родом из Флоренции открыл совершенно замечательную мастерскую, и просто глупо этим не воспользоваться.
Мастерскую, вернее магазин, при котором была мастерская, открыл не итальянец, а наш соотечественник по имени Кашинг, флорентиец же Анжело работал у него модельером и закройщиком.
Кашинг встретил нас как родных, предложил присесть и исчез, а вместо него к нам вышел высокий молодой красавец лет двадцати пяти с пронзительными черными глазами, роскошной шевелюрой и страшно волосатыми руками и грудью (у него были закатаны рукава и на несколько пуговиц расстегнут воротничок рубашки). Он принес крохотные домашние туфельки, которые миссис Пендрейк заказала ему еще в свой прошлый приход. Анжело молча опустился на одно колено и жестом предложил ей примерить обновку.
— А вы не поможете мне, Анжело? — спросила миссис Пендрейк с такой голубиной кротостью в голосе, что я насторожился и стал следить за ними внимательнее.
Итальянец кивнул в ответ и, сняв с ее узкой ножки башмачок, ловким движением водрузил на его место красную кожаную туфельку.
— Ах, какая прелесть! — проворковала миссис Пендрейк, и в ее глазах появилось уже знакомое мне выражение: можно было подумать, что Анжело не трогает ее за ногу, а кусает ей шею. — Э-э.., мистер Кашинг, — продолжила она как ни в чем не бывало, — вы не снимете, пока мы заняты, мерку с этого молодого человека? Ему нужна новая обувь.
Кашинг любезно поклонился и увел меня в ателье.
Я был сыт по горло всей этой историей. Меня снова гнусно использовали. Я опять понадобился как предлог для свиданий. Странно, к Анжело я не испытывал никакой вражды, он мне даже чем-то понравился. Но она…
Короче говоря, на следующий день в три часа утра я собрал самые необходимые вещи, взял скопленные четыре доллара, засунул за ремень нож для скальпирования, бесшумно спустился по лестнице и навсегда оставил этот дом.
Перед уходом я написал небольшое письмо и оставил его на столике в прихожей. Звучало оно так:
«Дорогие мистер и миссис Пендрейк!
Я ухожу, но виноваты в этом не вы, а я сам, так как знаю, что никогда не сумею стать для вас достаточно цивилизованным. Я не могу жить вашей жизнью, хотя она и правильная. Пожалуйста, не ищите меня, это бесполезно. Обещаю никогда никому не говорить о нашем знакомстве, чтобы не повредить вам. Передайте мой привет Люси и Лавендеру, я благодарю их за все.
Ваш любящий «сын» Джек»
Теперь вам понятно, почему я так и не сказал, как называется тот город. Кроме того, звали их вовсе не Пендрейками.
Во-первых, я так обещал им в этом письме, а во-вторых, хоть мне и доводилось в жизни поступать не самым порядочным образом, я никогда не падал столь низко, чтобы дурно отзываться о женщине, называя ее настоящим именем. Вам никогда не узнать, кто она на самом деле. А если все-таки узнаете, я вас пристрелю. Понятно?
Глава 12. ЗА ЗОЛОТОМ
Уйдя от Пендрейков, я, разумеется, собирался вернуться к шайенам. Бог свидетель, я много думал об этом и пришел к выводу, что я, видимо, все-таки индеец. Точно так же, будучи когда-то среди шайенов, я считал себя белым.
Но, дойдя в утро моего побега до реки, где собирался перебраться на лодке на западный берег и найти там тропу переселенцев, я неожиданно передумал. Я больше не мог представить себя среди бизоньих шкур в палатке Старой Шкуры. Не мог я и оставаться у Пендрейков, но решение моих проблем лежало явно в стороне от первобытной жизни, которой я не вкушал вот уже месяцев десять. Не так-то просто становиться снова дикарем после того, как столько узнал.
Было еще два соображения: во-первых, все это время меня кормили Пендрейки и я разучился сам добывать пропитание, а, во-вторых, в нашем городке очень много говорили о Сент-Луис, вот я и решил посмотреть, что там за жизнь. Упускать такую возможность просто глупо, говорил я себе, ведь запад от меня никуда не уйдет!
И я направил свои стопы на восток, в Сент-Луис, проделав большую часть пути пешком, чтобы сэкономить деньги, которые тем не менее благополучно растаяли еще до того, как я достиг цели, а их жалкие остатки были потрачены на мой первый обед в этом достославном городе. Цены там оказались просто грабительскими: за миску какой-то малосъедобной дряни с меня содрали пятьдесят центов.
Не хочу вдаваться в подробности, скажу лишь, что жилось мне там несладко. Я продал свою одежду, мыл полы в салунах, попрошайничал, воровал… И месяца не прошло, как из холеного сынка мистера Пендрейка я превратился в грязного бродягу, ночующего в конюшнях.
Что говорить, Сент-Луис был сплошным праздничным представлением, с шикарными магазинами, роскошными ресторанами и великолепными пароходами, курсирующими по реке Миссури. Нет, о них вы меня не спрашивайте, я их видел только с берега, когда нищенствовал на пристани. Подавали мне, кстати сказать, мало, а неприятностей с полицией было хоть отбавляй.
Но Сент-Луис оказался настоящим центром торговли с западом, и со временем мне повезло: я нанялся проводником караванов с товарами, направляющихся в Санта-Фе и Нью-Мексико. Мне помогло умение убедительно врать и свободно говорить по-шайенски. В Санта-Фе я никогда прежде не был, но, как и ожидал, дорога туда оказалась так наезжена, что сбиться с нее не смог бы и слепой. К тому же караванщики были тупы, как бараны, и их не стоило труда убедить в чем угодно. Они не забирались дальше Сент-Джо, но рискнули и вложили в эту экспедицию все свои деньги, надеясь как минимум утроить капитал в Санта-Фе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133