— Я очень люблю страну, лежащую у Пыльной реки. Я сам родился там у ручья Нераспустившейся Розы. И мой талисман вдвое сильнее по ту сторону реки Большого Щита (то есть реки Платт). Но там совсем нет белых, разве что несколько охотников. И пока Люди будут жить там, бледнолицые не станут их беспокоить.
— Вот именно! — воскликнул я, внезапно предположив, что пуля, лишившая его зрения, вышибла заодно и его мозги.
— И ты хочешь, чтобы я, вождь самых отважных в мире воинов, прятался от опасности, как трусливый кролик? Чтобы я позволил бледнолицым вышвырнуть меня с земли, где мы восемьдесят лет охотились на бизонов и пауни? Мы, Люди, всегда поступали так, как хотели, и, если кто-нибудь вставал на нашем пути, мы убивали его или гибли сами. Если я стану трусом, мой народ отвернется от меня. Здесь много молодых воинов, но они не меньшие герои, чем Люди былых времен. Они решили убивать белых везде, где смогут их найти. Они хотят вырвать железные полосы их дороги из нашей земли и разрушить огнедышащие повозки. А когда это будет сделано, мы перебьем всех остальных бледнолицых и сможем снова спокойно охотиться и воевать с пауни.
— Дедушка, — спросил я, — ты и правда в это веришь?
— Сын, — ответил Старая Шкура, — если нам не удастся это сделать, наступит хороший день, чтобы умереть.
Так произошла битва на Буковом острове, когда пять или шесть сотен шайенов окружили у Развилки Арикара пятьдесят белых солдат и девять дней пытались покончить с ними. Но у бледнолицых снова оказались скорострельные «спенсеры», и они не потратили даром ни одного патрона, убив много индейцев, в том числе Прямого Носа, великого шайенского воина. А потом подоспела кавалерия.
Меня там не было, но наши молодые воины участвовали в осаде острова и вернулись в лагерь мрачнее тучи. Боясь неприятностей, я какое-то время отсиживался в палатке, но напрасно: их занимало совсем другое. Шайенам до сих пор не удалось раздобыть нормальное огнестрельное оружие, а что для мужчины может быть унизительнее того, когда горстка врагов побеждает его отряд, десятикратно ее превосходящий? Я давно уже закопал свой «ремингтон», а однозарядный «боллард» держал подальше от глаз: незачем дразнить гусей.
Теперь индейцы решили подойти к проблеме с другого конца и найти заклинание или талисман для защиты от пуль. Одному это, казалось бы, удалось: у Букового острова ему прострелили грудь, а он пошептал что-то над раной и она бесследно исчезла. Теперь его звали Тот-Которого-Не-Берут-Пули, или, если короче, Пуленепробиваемый. Он сообщил свое заклинание еще нескольким воинам, вылечив их, и спустя несколько недель после сражения у Букового острова они отправились драться с кавалерией. Двое из семерых «заговоренных» были немедленно убиты. Пуленепробиваемый привез их в лагерь и попытался воскресить своим великим заклинанием. В итоге один дернул ногой, но никто так и не восстал из мертвых. Пуленепробиваемому пришлось признать свое полное поражение.
Все перечисленные неудачи сильно поубавили пыл Старой Шкуры и его свирепых молодых воинов. Со всех сторон нам наступали на пятки. Единственной целью осталось выжить, и в один прекрасный день мы заявились в лагерь Черного Котла. Еще много лет спустя белые называли его «лучшим индейским вождем», «государственным умом» и «великим политиком», наверное, за то, что он ради мира с бледнолицыми подписывал все договоры, отдавая им исконные индейские земли под железные дороги и ранчо.
Но случилось так, что я стал свидетелем битвы при реке Уошито. И снова оказался среди побежденных.
Глава 17. В ДОЛИНЕ УОШИТО
Мы присоединились к Черному Котлу в конце большой летней охоты на бизонов, на которую собирались все окрестные кланы. Отряд пересек Канадскую реку, миновал Холмы Антилопы и оказался в долине Уошито, где и находилась резервация. Стоявшие там лагеря шайенов, арапахо, кайова, команчей и даже апачей растянулись больше чем на десять миль. Индейцы собирались здесь зимовать, так как в долине не было недостатка в топливе для костров.
Место это выглядело просто замечательно, и Старая Шкура явно переборщил в своем очернительстве. Он все еще продолжал утверждать, что вода здесь горькая, однако мне так не показалось. Я не стал упрекать старика в излишней строгости, ему и так доводилось несладко, поскольку вождь арапахо Малый Ворон, вождь кайова Сатанта да и сам Черный Котел обращались с ним довольно пренебрежительно. Тому были две основные причины: во-первых, клан Старой Шкуры никак не мог соперничать с их собственными количеством своих воинов, а во-вторых, ему не могли забыть бойкота мирного договора. Снобизм присущ всем — и белым, и индейцам.
Так что старый вождь просиживал большую часть дня в одиночестве, предаваясь своим видениям, но когда начинал пророчествовать, то уже не собирал вокруг себя прежнюю внимательную аудиторию: молодые воины сторонились его, негодуя на то, что он не повел их ставить крестик под бумагой Великого Белого Отца, оставив без подарков и возможности отпраздновать это знаменательное событие. Краснокожие просто обожали любую показуху. Давно, когда я был еще ребенком, мы стояли лагерем у Нежданной реки, по соседству с сиу. И вот одним летним днем они подняли страшный шум, крича, распевая песни и паля из ружей. Решив, что на них напали, мы бросились на помощь, но, как выяснилось, они просто праздновали. Бугор спросил их, что именно. Мы не знаем, ответили они, но солдаты в форте Ларами явно что-то отмечают, а нас не позвали. Тогда Бугор решил, что и шайенам не стоит оставаться в стороне, и мы до утра драли глотки, варили собак и бряцали оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133