«Поскорее убраться из этого места». Она поправила на себе одеяло и сошла с крыльца во двор, не обращая внимания, что острые камни впиваются в ее босые ступни. Огляделась, пытаясь определить, где же она находится. Никаких признаков другого жилья рядом с одной-единственной лачугой. Судя по тому, в каком жалком состоянии находилась развалюха, можно было уверенно сказать, что здесь давно никто не живет. Ставни перекосились и еле держались на ржавых петлях, из последней силы сопротивляясь ветру. На земле, усыпанной пожелтевшей сосновой хвоей, валялись трухлявые доски. Величественные стройные сосны раскачивались и скрипели под порывами холодного ветра. Заснеженные вершины дальних гор казались мрачными и неприступными.
Саманта плотнее закуталась в одеяло. Она казалась себе такой жалкой, одинокой. Кто завез ее сюда и бросил на этой чужой суровой земле? Обследуя каждый уголок запущенного двора, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. И вскоре увидела тропинку, ведущую через кустарник. Девушка быстро пошла в сторону от домика. Но короткая стежка вывела ее к изгороди со сломанными перекладинами. Изгородью был огорожен пустой загон для скота. Саманта судорожно вздохнула и почти разрыдалась.
«Как же я, вернее, мы попали сюда, если нигде не видно лошади?»
Она заторопилась назад к лачуге напрямик через кустарник. В пожухлых зарослях бурьяна валялись облысевшие половые щетки. Сосны над головой раскачивались и заунывно скрипели. Безлюдье, запустение, свист ветра.
«Должна же быть где-то поблизости лошадь? Дьявол!»
Девушка уже не разбирала дороги. Она пыталась успокоиться, но слезы катились и катились по щекам. Она топнула ногой от злости и снова побрела через кустарник.
Ей показалось, что в босые ступни впились десятки крошечных иголочек. Она посмотрела вниз. Компания красных муравьев облепила ее ноги, десятки насекомых впились своими крошечными челюстями в нежную кожу.
– Проклятье! – выругалась она. Выбралась из муравейника и сбросила одеяло. – Проклятье! Проклятье! – рыдала она, встряхивая одеяло и хлопая себя по ногам.
Отойдя на безопасное расстояние от муравейника и вытряхнув муравьев из своей ветхой одежки, снова запахнулась в тряпку и вернулась к халупе. Чувство безысходности охватило ее. Она сидела на пне неподалеку от крыльца и безуспешно пыталась найти хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения. У нее было ощущение, что она попала в западню. Без одежды, без еды. Оставлена каким-то злоумышленником на милость совершенно незнакомого человека, который безмятежно похрапывает в лачуге.
«Боже милостивый! Что же мне делать?»
Она горько и безутешно рыдала, растирая и почесывая искусанную кожу на ногах.
«Что со мной произошло? Почему я ничего не помню? Каким образом попала в эту нелепую передрягу?»
Листья шелестели под резкими порывами ветра. Девушка подтянула ноги к груди, обхватила колени руками и скорчилась на пне. Пытаясь восстановить в памяти события последних месяцев, искала хоть какое-то объяснение случившемуся.
Ей не верилось, что с тех пор, как она закончила школу и вернулась домой, прошло всего-то два месяца. Да, верно, это было в июне. А сейчас на носу сентябрь. Всего два месяца? А ей кажется, что прошла целая жизнь. Саманта стиснула зубы. Два месяца ада. За это время, словно хрупкое стекло, разбились, рассыпались на сотни осколков все ее мечты.
Она знала, что последние события будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь, словно жуткий сон. Внезапная смерть отца. Ссора с мачехой и Мэтью. Болезнь. Ее затрясло от страшных воспоминаний.
Как Люсинда и Мэтью мучали ее! Они заставляли ее стать женой Мэтью. Вздрогнув, она закрыла лицо руками. Ей снова вспомнилась ночь, когда она убежала. Ночь, когда она убила его. Ей вовсе не хотелось вспоминать ту ужасную сцену.
Саманта подняла голову, посмотрела вверх, на горы. Ее, наверное, уже разыскивают. Она представила свой портрет на доске, где полиция вывешивает описание примет разыскиваемых преступников. Полиция ищет ее? В глазах девушки появился ужас. А вдруг человек, спящий в этой развалюхе, шериф? Нет! Это невозможно! Если бы он был шерифом, то давно надел бы на нее наручники и отвез в тюрьму.
Она потерла виски. Голова буквально раскалывалась от дурных мыслей и предположений. Не может же она впрямь оказаться под одним одеялом с голым шерифом?
«Почему я ничего не помню? Я ехала к Билли. И… Да, ехала в дилижансе».
Она стала разглядывать сухие сосновые шишки, валяющиеся на земле. Кое-что вспомнилось, выплыло из тумана беспамятства. Она заболела, ее сняли с дилижанса и оставили в фургоне на попечении светловолосого ковбоя. Она машинально оглядывалась по сторонам. Где же тот фургон и ковбой? Это он привез ее сюда?
Девушка встряхнула головой, нахмурилась и вздохнула. Еще какое-то смутное видение выплыло из дальнего уголка памяти. Трепещущий огонек свечи. Видимо, она плохо себя чувствовала. Пытаясь удержаться на ногах, оперлась на чью-то крепкую руку. Смешной маленький старичок разговаривал с ней на незнакомом языке. Потом спросил, как ее зовут. Очень странное видение. Странное и совершенно необъяснимое.
С сосны спрыгнула белка, сердито зацокала. Саманта испуганно вскочила на ноги. Но кругом, по-прежнему, никого не было. Она снова села, сжала пальцы в кулачки, стукнула ими по коленям.
«Неужели она начинает что-то вспоминать?»
Все, что произошло с ней, очевидно, было очень важным. Но прошлые события снова ускользали. Кожа на искусанных ногах воспалилась, покраснела. Ветер дул все сильнее, все ожесточеннее, норовил просунуть свои холодные щупальца в каждую прореху ветхого одеяла, Саманта попыталась натянуть тряпку на ноги, но она была коротка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101