Это был высокий и мускулистый юноша, одетый в шелковую
рубашку и длинную шерстяную юбку, доходившую до его высоких
кавалерийских ботинок; на поясе висел длинный кинжал с
украшенной драгоценными камнями рукояткой. Его густые черные
волосы и твердая челюсть выдавали в нем присутствие
киммерийской крови, хотя изящество и благородство черт рода
Эйнарсонов тоже были явно заметны.
Юноша прошелся по комнате и, подойдя к столу, оперся о
него рукой -- то ли, чтобы усилить театральный эффект от своего
неожиданного появления, то ли чтобы просто удерживать
равновесие.
-- Так-так, совещание! Решаются важные государственные
дела!
-- произнес он с пафосом, но при этом таким заплетающимся
языком, что всем стало ясно, что молодой Эйнарсон изрядно
перебрал.-- А почему это меня не пригласили? Почему мне не
оказали честь принять участие в столь высоком собрании?
Барон бросил на сына взгляд, полный презрения и горечи:
-- Фавиан, когда ты своим поведением докажешь, что достоин
принимать участие в решении важных дел, тебя будут приглашать.
Но не раньше.
Фавиан выпрямил спину, но все же продолжал опираться рукой
о стол.
-- А если предмет обсуждения касается непосредственно
меня, отец? Я ведь догадываюсь, о чем здесь говорили! -- Он
злобно взглянул на Конана и неуверенно ткнул в его сторону
пальцем.
-- Этот немытый разбойник с большой дороги будет теперь
изображать меня на публике? Или я ошибаюсь?
-- Нет, ты не ошибаешься,-- холодно отозвался Бальдр.-- Ты
все правильно понял, пока подслушивал за дверью.
Фавиан дернулся, как от невидимого удара, но ничего не
сказал, взглянув на отца с немым укором. Возможно, это
обвинение было несправедливым.
-- Но ты сделал слишком поспешные выводы,-- продолжал
барон.
-- Я не собираюсь покушаться на твои права и привилегии. Я
лишь намереваюсь принять чрезвычайные меры, чтобы обеспечить
твою безопасность в предстоящем походе. Ты можешь ехать в
обозе, Фавиан, и заниматься вопросами снабжения и торговли,
а для боя... лучше подойдет варвар.
-- Ах вот как! Я ценю заботу о моей жизни, отец,-- Фавиан
оттолкнулся от стола и пошатываясь двинулся вперед.-- Но только
достойно ли сыну барона прокатиться через всю провинцию,
занимаясь всякой ерундой, в то время как этот бандит,
вытащенный из тюрьмы, в полной мере насладится боевой славой!
Отец, вы не думаете, что это оскорбительно для меня? -- Он
сильно качнулся, но сумел удержаться на ногах. Барон протянул
руку, чтобы поддержать его, но Фавиан отмахнулся от нее и
подошел к Конану.-- Я сам могу выполнить свой долг лучше, чем
какой-то допотопный дикарь! А ну-ка, варвар, посмотри на меня!
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем
Фавиан замахнулся и ткнул кулаком в сторону Конана, метя ему в
лицо, но при этом потерял равновесие и снова чуть не упал.
Киммериец схватил его руку и, не прикладывая больших усилий,
развернул сына барона и отшвырнул его от себя. Фавиан отлетел к
креслу и неуклюже плюхнулся в него. Беспомощно вытянув ноги, он
начал судорожно шарить в поисках кинжала, но никак не мог его
найти.
Зато Дарвальд, Свайнн и Своретта уже обнажили свое оружие
и теперь приближались к Конану, который ждал их, приняв боевую
стойку и даже готовый схватить тяжелую скамью, чтобы отразить
атаку.
Но снова вмешался барон:
-- Стойте! Оставьте его. Мой сын сегодня выпил пару лишних
кубков и сам напросился на неприятности. Северянин всего лишь
защищался и кстати показал себя достойным бойцом, за что я ему
и плачу. Так что уберите свое оружие.
Своретта нахмурился и покачал головой:
-- Милорд, неужели вы позволите этому мерзавцу думать, что
он может безнаказанно ударить благородного немедийца?
-- Хватит! -- Бальдр поднял руку, давая присутствующим
понять, что разговор окончен.-- Я же сказал, что все в порядке.
Дело решено, и я уже устал. Своретта, проводите моего сына в
его покой, а вы, Дарвальд, позаботьтесь о новичке. И всем
отдыхать.
-- Спокойной ночи, мой господин,-- хором отозвались все,
кроме Конана и Фавиана.
Барон Бальдр повернулся, пересек комнату и вышел через
дверь, закрытую зеленой бархатной портьерой.
Но не Своретта, а Дарвальд занялся пьяным Фавианом,
успокаивая и увещевая его, а глава разведки подошел к Конану,
крепко сжимая рукоятку кинжала. Глаза приземистого толстяка
недобро поблескивали.
-- Вот значит как, варвар? Ты, конечно, думаешь, что сумел
втереться в доверие к барону и теперь будешь злоупотреблять им?
Не успел вылезти из тюремной камеры, а уже качаешь права! --
Своретта зловеще ухмыльнулся, и лицо его исказилось
нескрываемой ненавистью.-- Но я предупреждаю тебя, что капризы
и прихоти в доме барона приходят и уходят, иногда очень быстро.
Но только одна вещь в этом доме будет всегда,
-- последние слова он произнес совсем тихо, почти шепотом,
так что его не слышал никто, кроме Конана,-- это мое
влияние! И -- если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, то
очень сильно пожалеешь об этом, потому что самым легким
наказанием для тебя будет вернуться обратно в тюрьму.
Своретта замолчал, глядя Конану в глаза. Его плечо слегка
дернулось, как будто он собирался ударить киммерийца, но
остановило его, видимо то, с каким спокойствием и равнодушием
тот выслушал его угрозы. Пробормотав сквозь зубы грязное
ругательство, глава разведки повернулся и быстрым шагом отошел
от Конана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65