Почему-то в этом огромном зале столики были только четырехместные. Мишке пришлось заплатить официантке, чтобы к ним никого не подсаживала. Теперь вот сидели одни и не сводили глаз друг с друга.
Хорошо хоть, посадили их в самом конце зала, возле окна, и при желании можно было представить себе, что они одни не только в ресторане, но и вообще на планете. Мысленно щелкнули в голове переключателем, и исчезли посторонние звуки, чужие лица…
Это отключение так им удалось, что официантка, стоявшая перед ними, уже дважды тщетно вопрошала:
— Горячее нести?
Клиенты не обращали на нее внимания. Влюбленные. Их сразу видно.
Официантке было немного обидно. Она обслуживает вот таких, еще совсем зеленых, бегает перед ними с подносами, а они смотрят сквозь нее, точно не видят… Да и в самом деле не видят. Только друг от друга глаз отвести не могут.
Парень — ему на вид двадцать с небольшим, но уже чувствуется, самостоятельный, и денег на ресторан не у родителей выпросил, заработал, в этом официантка тоже, слава Богу, научилась разбираться — прямо млеет от сидящей рядом девчонки. Та помоложе будет. Лет девятнадцати.
«Восемнадцати», — поправила бы Таня, если бы могла подслушать мысли официантки.
Глаза у Мишки хмельные, но вовсе не от алкоголя, они-то и не выпили ничего. От любви хмельные…
Их потянуло друг к другу с первой минуты. С того самого дня, когда Таня проспала — сестра Маша, с которой они вместе жили, ушла совсем рано, разбудила ее, наказав:
— Смотри снова не засни!
И Таня, конечно, заснула, а когда, что называется, продрала глаза, до начала первой пары в институте оставалось всего полчаса. Она уже не успевала ни поесть, ни накраситься, только сумку с учебниками схватила. Одна надежда была на такси, ради чего пришлось тронуть свой неприкосновенный запас.
Она выскочила из дома и стала голосовать. Тогда-то Мишка ее и подобрал. Остановился рядом в своем зеленом старом-престаром «мерседесе».
Тогда это была редкость. Теперь, понятное дело, иномарок в городе пруд пруди, а два десятка лет назад и отечественных машин на всех желающих не хватало, а уж на «мерседес» смотрели как на диковину.
Обычно к частникам Таня не садилась — Маша запрещала. Рассказывала ей всякие страшные истории про девчонок, которых завозили куда-то бандиты-водители, но в тот день Тане было не до осторожности. Опаздывать на занятия она не хотела.
Тогда-то на призывный взмах ее руки перед ней остановилось это зеленое чудо.
Таня упала на кожаное сиденье и выдохнула:
— Пожалуйста, быстрее, я на занятия опаздываю.
— Проспала? — понимающе улыбнулся молодой голубоглазый водитель.
— Проспала, — призналась она.
— Не волнуйтесь дамочка, доставим в лучшем виде, — с нарочито холуйскими нотками заверил он.
Таня расхохоталась на его «дамочка». Как большинство ее сверстниц, она легко смеялась.
Водитель не обманул ее, быстро домчал до института, так что на занятия она не опоздала… Но денег брать с нее не стал, потребовал в качестве оплаты за проезд назвать свое имя…
Почему-то в последнее время все чаще Таня вспоминает Мишку и эту сцену в ресторане. В тот вечер окружающие словно сговорились докучать влюбленным. И эта назойливая официантка, которая под шумок, пока они были такие вот размягченные, хотела слупить с них побольше. Небось закажи они кофе или минеральной воды, только бы возле своего столика ее и видели! Она небось все просчитала: и то, что им обоим вовсе не до еды и что Мишка не станет жлобиться, а будет заказывать все, что она предложит, чтобы потом это все на столе и оставить.
Хуже всего, что досаждать им повадился мужчина из-за соседнего столика.
Первый раз он подошел и спросил не у Тани, у Мишки:
— Разрешите пригласить вашу даму.
Она знала, что так положено, но все равно этому удивилась. Наверное, потому что прежде никогда не была в ресторане вдвоем с мужчиной. Почему спрашивают не у нее? А если она танцевать не хочет, что ж ей, с Мишкиного разрешения все-таки идти?
— Дама не танцует, — сказал ему Мишка.
Но настырный мужик опять стал приглашать ее танцевать и не понимал — или не хотел понимать, — что он им мешает.
— «Ты, Зин, на грубость нарываешься», — сказал ему Мишка словами из песни Высоцкого.
— Это шутка, да? — нахмурился тот.
— Ты лучше ширинку застегни!
Мужик побагровел и испарился, но почти тотчас появился снова и прошипел:
— Выйдем поговорим!
Недаром приставал, недаром лез, выказывая свой гонор. С ним же за столиком сидели еще трое парней, и Таня могла бы поклясться, что именно они все подзуживали его, чтобы он надоедал молодой паре, нарочно не давал им покоя. Скандал провоцировал.
Они своего добились. И скандал состоялся, но, конечно, Таня вспоминала этот вечер не только потому. После ресторана они поехали к Мишке домой — у него уже была однокомнатная квартира, и в ту ночь Таня стала женщиной. Мишка был у нее первым…
Был. Почти шесть лет прошло с тех пор, как она развелась со своим первым мужем, чтобы через месяц выйти за другого. Леонида Каретникова, инженера-строителя, который тоже совсем недавно развелся с женой и жил в небольшом вагончике на территории большого земельного участка, где в качестве прораба строил дом одному новому русскому.
Из семьи он ушел, вернее, уехал на своем «форде», по выражению сестры Маши, был гол как сокол, но он в первый же день сказал Тане:
— Не волнуйся, мы все наживем!
И она нисколько не усомнилась в его словах. По какой причине Леонид развелся с семьей, она не знала — он не любил разговоров на эту тему — и не слишком о том переживала. Все равно даже с его слов она бы не составила верной картины разрыва, потому что во всяком раздоре нужно выслушивать обе стороны, а только для этого с бывшей женой Лени она встречаться не хотела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80