Может, и хорошо, что я шлепнулась на подиуме на глазах у всех.
– И что же ты собираешься делать? – спросила Джастин.
– Останусь здесь, сниму себе квартирку или буду жить в недорогом отеле. Я люблю Тома, но жить с ним… нет, сейчас, пожалуй, не хочу. Я к нему очень привязалась, потому что он был мне просто необходим. Том замечательный, но я не готова посвятить себя домашнему хозяйству. И в Париж я приехала не для того, чтобы сидеть с ним рядом и смотреть, как он работает, да и не думаю, что ему это надо. И еще одно… Может, вы и не заметили, но он такой собственник. Может, у меня что-нибудь выйдет, может, нет, но мне нужно выяснить, что мне самой от себя надо, я не хочу быть тем, чего ждут от меня другие. Даже Том, вернее, особенно Том.
Тинкер говорила слишком по-взрослому.
– Я получила сто тысяч долларов минус ваши комиссионные за то, что участвовала в показе, вернее, за то, что на нем провалилась, и, если я буду жить, как собираюсь, мне их хватит надолго. Я хочу читать, ходить по музеям, может, выучу французский… Я так мало всего знаю! Мне надо выяснить, что во мне, помимо моей внешности, есть интересного.
Мы с Джастин переглянулись. Нам обеим стало ясно, что не нужно рассказывать Тинкер, что в Нью-Йорке ее все ждут с нетерпением. Джастин сказала только одно:
– Помни, пожалуйста, Тинкер: если тебе будет плохо, если все надоест, если тебе будут нужны деньги, тебе достаточно будет позвонить мне, и я тут же найду для тебя работу. Тебе не надо сейчас принимать окончательного решения. Ты еще так молода. Кто знает, может, ты захочешь поступить в университет – перед тобой море возможностей.
– Вот именно поэтому я сейчас и не собираюсь ничем заниматься, – сказала Тинкер и так улыбнулась, что мы снова с восторгом подумали, как на многое она способна. И тут вдруг я поняла, что лицо ее потеряло свои хамелеоньи свойства. Это был уже не тот чистый холст, на котором можно изобразить что угодно.
Кем бы ни была Тинкер Осборн, она – личность, и личность, за чьим развитием следить интересно.
Так что, по крайней мере сейчас, Тинкер с нами нет. Но Эйприл с нами. Из Нью-Йорка она уезжала никому не известной спящей миннесотской красавицей, а теперь она возвращается победительницей, блондинкой с самой оригинальной и неповторимой внешностью, и рядом с ней даже Эль, Клаудиа или Карен кажутся всего лишь устаревшими моделями. Да, мужчины всегда будут западать на не правдоподобно красивых блондинок, амазонок с волосами до пояса, но новый имидж Эйприл будет интриговать всех – и мужчин, и женщин.
Готова держать пари, что от Эйприл можно ждать новых метаморфоз, и сейчас мы видим первое из обличий Эйприл Найквист. Она будет демонстрировать новые имиджи, новую сущность, новую сексуальность. Откуда я это знаю? Понятия не имею. Как сказал кто-то про Голливуд, «здесь никто ничего не знает», но, когда я на нее смотрю, я верю в ее большое будущее, а интуиции своей я доверяю больше, чем логике. Помните, как я думала о том, что терпеть не могу Майка?
Что касается будущих отношений Эйприл и Мод, то здесь мне и думать ничего не пришлось. Она о чем-то весело перешептывалась с темноволосой красавицей француженкой, крошкой по имени Киттен, которую Эйприл каким-то образом подцепила после показа коллекции Ломбарди. Она просто привезла ее к самолету, потому что Киттен как раз надо было в Нью-Йорк на встречу с Кати Форд, и никто не задавал никаких вопросов. Мод сидела одна и работала на своем портативном компьютере. Мне было ее искренне жаль, но случилось то, что и должно было случиться. Хотя – так скоро?
Я обвела салон самолета изумленным взглядом. Оказывается, есть дизайнеры, которые и самолетные кресла могут сделать удобными. Здесь это были удобные диванчики, на которых так и хочется задремать, что бы я и сделала, если бы не была так поглощена собственными мыслями. А Джордан, например, заснула, как только самолет поднялся в воздух. Ничего удивительного – после такой ночи!
Джордан была удивительно тиха, когда мы собирали вещи. Было это после прощального ужина в «Реле Плаза», где мы встретили Пичес Уилкокс, всю усыпанную драгоценностями, помолодевшую и сияющую, как вампир после особенно удачной трапезы. Вчера вечером она за тремя столиками принимала гостей, американцев из высшего общества, достаточно богатых, чтобы заказывать одежду в самых известных домах моды. Марко, про участь которого сообщил Джастин ее отец, весь вечер от нее не отходил, был очарователен и предупредителен и ловил каждое ее слово. Его кандалы и цепь, думаю, Пичес оставила в своем номере.
На мой взгляд, у Пичес пошлейший вкус, но, раз это может составить несчастье Марко, тем лучше. Я не забыла, каких гадостей она мне наговорила про Майка, но теперь жало ее направлено на Марко, так что я к ней подобрела. Эта парочка продержится некоторое время, пока Марко ей не надоест. Так что лучше бы ему не растолстеть, не полысеть и постараться быть всегда очаровательным и удачливым. И, главное, всегда быть готовым к услугам – по первому зову Пичес. Увы, я никогда не слыхала о мужчинах, которые могут силой воли управлять необходимым для этого органом.
Но вернемся к Джордан. Во время ужина она в разговорах не участвовала, казалось, что она то ли ходит во сне, то ли видит сны наяву, и мне казалось, что ей очень грустно уезжать из Парижа. Да, они с Эйприл скоро вернутся, потому что показ коллекции готовой одежды Ломбарди назначен на март, но никакой показ не сравнится с тем, который был сейчас.
Поскольку Джордан с Тинкер одного роста и одного размера, ей пришлось демонстрировать не только свои платья, но и платья Тинкер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109