Страшная аура ночных ужасов только слегка рассеивалась, когда он, с трудом заставив себя пройти через обычные утренние процедуры, направлялся к себе в офис. Неделя показов весенних коллекций неумолимо приближалась, и он даже находил некоторое облегчение в чрезмерных заботах, принимая не только все самые важные решения по управлению своей огромной империей, но и следя за мелочами, которые обычно находились в ведении его сотрудников. Он вникал во все подробности организации показа в «Рице», требовал отчета о том, достаточно ли доставлено горшков с цветущими деревцами, следил за ходом подготовки декораций, настаивал на изменениях в меню, даже лично дегустировал вина, – словом, вел себя так, будто его волнует только одно – успех коллекции Ломбарди. Он работал допоздна, сводил с ума подчиненных, заставляя их вносить изменения в уже утвержденные планы и оттягивая насколько возможно момент, когда приходилось возвращаться домой.
Если бы бедняжка Николь, его жена, была бы жива, он каждый вечер вынужден был бы отвлекаться. Николь тратила всю свою энергию на то, чтобы хотя бы раз в неделю устроить ему какой-нибудь праздник, и от него ждала того же. Он помнил, как она расстраивалась, когда они ужинали вдвоем чаще, чем раз в неделю. Если ее расписание не было составлено на полтора месяца вперед, она чувствовала себя заброшенной и ненужной. Некер знал об этом и, как бы ни был загружен работой, каждый вечер, приняв душ и переодевшись, отправлялся на очередной ужин или прием. Это было то немногое, что он мог для нее сделать, потому что он не любил ее так, как это было в начале брака, и не дал ей детей, которые могли бы стать смыслом ее жизни.
Некер вдруг подумал, что, будь Николь жива, он не рассказал бы ей о мучающих его кошмарах. Они перестали делиться друг с другом своими заботами и проблемами года через два после свадьбы, когда стало ясно, что ее жизнь состоит прежде всего из визитов к портнихе, ленчей и общения с декораторами, а его – из дел.
Прошло всего несколько недель после смерти Николь, и Некер стал получать вдвое больше приглашений на ужин, чем при ее жизни. Он от них отказывался и только время от времени приглашал нескольких друзей к себе на ужин, главным образом для того, чтобы показать окружающим, что не превратился в мрачного отшельника. Он не собирался жениться снова, но все хозяйки парижских салонов за ним охотились, и у каждой была своя кандидатура – разведенная дама или вдова – на роль второй мадам Некер.
Они считали немыслимым, что такой баснословно богатый и еще не старый человек, да к тому же красавец, может долго оставаться без новой привязанности.
Но Жак Некер выказал такую полнейшую незаинтересованность, что все, кроме его самых старинных приятелей, оставили попытки устроить его жизнь. В редкие моменты, когда его начинало тяготить одиночество, он жалел, что не поддался уговорам свах и не выбрал себе какую-нибудь милую и приятную спутницу жизни, энергичную особу, которая не стала бы довольствоваться таким минимальным набором, как яхта, замок и вилла, а вывозила бы его на сафари, в горы кататься на лыжах и заставляла бы его отдыхать и «наслаждаться жизнью».
Но он не хотел повторять тот сюжет, по которому шла его жизнь с Николь, – ужины, клубы, встречи из года в год с одними и теми же людьми. Еще не зная о существовании Джастин, он довольствовался тем, что пополнял свою коллекцию, читал книги по истории искусств и летал в Цюрих, Амстердам, Милан или Лондон, посещал последние выставки и аукционы антиквариата.
Сам он не стал музейным экспонатом только потому, думал Некер, что сексуальные желания в нем еще не угасли. Он не хотел заводить постоянную любовницу, предпочитая досуг с самыми изысканными девушками по вызову. Это не приносило радости, но оказалось средством весьма эффективным. Почти каждый вечер он выплескивал накопившуюся энергию, играя в своем клубе в сквош, и часто ужинал там же со своими партнерами по игре.
Удар, который нанесла ему Джастин, не приехав в Париж, выбил его из колеи на несколько дней. Как-то утром по дороге в офис он вдруг спросил себя, а почему он до сих пор не поинтересовался ее здоровьем. Поднявшись к себе в кабинет, он тут же позвонил Фрэнки и спросил, выздоровела ли мисс Лоринг.
– Точно не знаю, – ответила Фрэнки. Этот вопрос застал ее врасплох, и она даже не могла придумать, что соврать.
– Как такое возможно? Разве вы не созваниваетесь ежедневно?
– Нет, – сказала Фрэнки, придя в себя. – У Джастин под началом еще семьдесят моделей. Она знает, где мы, знает, что девушки работают, а в остальном она полагается на меня, поэтому в ежедневных отчетах нет никакой необходимости.
– Мисс Северино, я считаю вас очень опытным человеком, но я удивлен тем, что, хотя до показа коллекции Ломбарди осталось меньше недели, мисс Лоринг считает, что для нее важнее находиться в Нью-Йорке, где ничего особенного сейчас не происходит.
– Не знаю, что бы такого она могла здесь сделать, с чем не справилась бы я, – твердо ответила Фрэнки. – У Тинкер, как вам известно, нет ни минуты свободной, а про Эйприл и Джордан Ломбарди сказал, что займется ими, только когда все платья будут готовы. Он совершенно ясно дал понять, что не хочет, чтобы его беспокоили. Тинкер рассказывает, что он работает как сумасшедший над новыми моделями и вся его команда ему помогает. Его мастерские не закрываются ни днем, ни ночью. Джастин здесь только мешалась бы под ногами.
– Это вопрос чести! – Некер сам удивился напыщенности своей фразы. – Отсутствие мисс Лоринг указывает на то, как несерьезно она относится к контракту с Ломбарди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109