Если бы он, подобно Эдварду Фэйрфаксу Рочестеру, бросился к моим ногам со словами: «Коли ты не согласна на внебрачную связь, тогда будем вместе навсегда, я немедленно развожусь с Линдой», – я, может, и согласилась бы, во всяком случае, прислушалась, потому что гордость моя была бы польщена и во всей этой истории появилась бы хоть какая-то искра романтики. Но совершенно очевидно, что истинный мужчина – а я считала Джулиуса истинным мужчиной – не способен быть настолько непрактичным. Может, поэтому-то мы с таким трудом и находим общий язык? Вероятно, Байрон был прав: «В судьбе мужчин любовь не основное, для женщины любовь и жизнь – одно…». Д.Г. Байрон. Дон Жуан. (Перевод Т. Гнедич.)

А в таком случае, старушка Маргарет, сказала я себе, пора еще раз обдумать свое положение и начать ломать каноны… Глава 12 Он показывал мне старые фотографии, в том числе ту, па которой он держит меня, маленькую, на руках, а мама улыбается, глядя на нас, – я никогда не видела этого снимка. Кстати, у него есть фотография, где вы с ним изображены вместе: ты пытаешься удержать на голове бутылку шампанского, а он, хохоча, наблюдает за тобой. Непременно сделаю копию и привезу тебе.
Разумеется, я не отменила визит, но оделась строго, антенну сложила так, чтобы она была практически незаметна, и замаскировала плавники. Среди приглашенных был эксперт-искусствовед Фишер, и я сочла за благо держаться его – остроумного, занятного, совершенно не интересующегося женщинами и большого мастера словесных карикатур в духе Роулендсона. Томас Роулендсон (1756–1827) – английский живописец, мастер портретов и пейзажей, бросивший живопись ради карикатур, в которых умел гротескно передать характеры персонажей.

– Видишь вон ту особу? – спросил он, беззастенчиво уставившись на даму с синими волосами – не по-старушечьи голубыми, хотя возраст у дамы и впрямь был вполне почтенный, а кобальтовыми. Тени для век, а также помаду она выбрала ярко-бордовые. Ногти у бабушки были как когти, а платье – из черного бархата, длинное и облегающее. Несуразность облика дамы казалась особенно комичной, поскольку та беседовала с Линдой, одетой в строгий костюм от Бетти Баркли, смотрела на нее влажными от трогательной преданности глазами и вела себя с наивной претензией на аристократизм.Я кивнула.– Как не видеть – мадам бросается в глаза, – ответила я, поглядывая на старушку поверх стакана.– Лукреция Борджиа, только кубка с ядом не хватает, – сказал Фишер. – И трудится, не жалея себя.– Ты имеешь в виду разговор с Линдой? Это даже для тебя чересчур зло.Он тряхнул головой:– Я имею в виду переговоры. Она скупает произведения искусства для парня, который уже завладел половиной Уилтшира.Я пожала плечами – мне это ни о чем не говорило.Фишер, обняв меня за плечи, повел в тот конец L-образного зала, где было меньше людей и, следовательно, ниже вероятность быть подслушанными.– Этот парень по богатству вполне может соперничать с Ага-ханом, – прошептал он мне на ухо и рукой, в которой держал бокал, указал на стену. Я взглянула. – Вот чего он хочет.– Недурной вкус, – заметила я, стараясь не выдать волнения, но надолго меня не хватило, и я простодушно призналась: – Я тоже ее хочу. Я ее обожаю. Всегда обожала.Речь, разумеется, шла о «Головке девочки» Матисса.– Она того заслуживает, – без всякого ёрничества согласился Фишер и, с несвойственной ему импульсивностью залпом опорожнив бокал, добавил: – Но она ее не получит. Я хочу сказать – Борджиа. Я думаю… – вид ун действительно сделался задумчивым, – Джулиус не хочет ее продавать – по крайней мере так он говорит.– Мне он тоже сказал, что не хочет.– Но остается вопрос, чего хочет Линда.– Она хочет бассейн, – выпалила я. Фишер с недоверием взглянул на меня:– Хокни? Дэвид Хокни (р. 1937) – английский художник, график, фотограф, сценограф.

Я рассмеялась. Забавно, насколько люди бывают сосредоточены на своей профессии.– Не картину, а настоящий бассейн. – Я изобразила плавание брассом. – Кафельная облицовка, тенты, голубая вода… дорогостоящее, как ты понимаешь, удовольствие…Фишер возмущенно поднял бровь:– Матисс в обмен на бассейн?! – Он допил вино, пригладил волосы на висках – забавный мужской жест, а в данном случае еще и гладиаторский, как мне показалось, – и решительно направился к заговорщицам.Я видела, как он подошел к ним, улыбнулся медоточивой улыбкой человека, вознамерившегося улестить собеседника, обнял обеих за плечи и притянул к себе. Мне ужасно хотелось узнать, что он им говорит, но тут подошел Джулиус. Наполнив мой бокал, он церемонно заверил, что чрезвычайно рад меня видеть, и сразу же отошел. Я рассердилась, потому что почти ни с кем из гостей не была знакома. Он наказывал меня тем, что никому не представлял, хотя прекрасно понимал, как положено вести себя воспитанному хозяину. Не слишком благородно с твоей стороны, Джулиус, мысленно упрекнула я, оглядываясь по сторонам и постукивая пальцем по бокалу. В дальнем углу гостиной маячила одинокая спина седовласого мужчины, высокого, в аккуратном темно-сером костюме. Он разглядывал викторианскую картину, изображавшую бедного, но честного земледельца и его миловидную жену, которые, в свою очередь, с ласковым восторгом взирали на овцу и ее новорожденного ягненка. У меня картина вызывала раздражение, поскольку окна домика, нарисованного на заднем плане, были чище моих, на ногтях у крестьянской четы не было дурацких блесток, а фартук на округлившемся животе женщины белизной превосходил кукольную ванночку. Ох уж эти несносные прерафаэлиты!– Смысл послания предельно ясен, – приблизившись, обратилась я к спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99