Может быть, ей было необходимо поговорить со мной с глазу на глаз, подумала я, вспоминая, как прежде, по утрам, сидя в постели, мы все раскладывали по полочкам. Мне пришло в голову, что ее настроение может быть связано с решением Джайлза остаться на Рождество в Голландии.– Шерше ля фам! – бодро пошутила я, но подруга не засмеялась.Дэвид, который первым взял трубку и с которым мы успели перекинуться несколькими фразами, похоже, тоже пребывал в дурном расположении духа – особенно из-за того, что Джилл отказалась поехать к Аманде. Это означало, что им придется коротать праздник вдвоем – нечто немыслимое. Может быть, они просто решили устроить себе несколько романтических дней a deux, Вдвоем (фр.).

предположила я. Но, судя по тону, Дэвид отнюдь не напоминал мужчину, предвкушающего святочное уединение с любимой женой.– Надеюсь, у нас будет возможность поговорить, – сказал он sotto voce, Вполголоса, потихоньку (муз., ит.).

что было вовсе на него не похоже.Я отправилась в путь ясным солнечным декабрьским утром. По дороге с удовольствием перебирала в памяти последние несколько месяцев своей жизни. Они были сплошным наслаждением, и при этом никто не обжегся. Я так и сказала Оксфорду: все было прекрасно. У него, правда, имелась своя, мужская точка зрения, которая состояла в том, что «мужчина забывается в работе, а женщина – в скорби». Несколько раз он высказывал беспокойство о том, как я буду себя чувствовать после его отъезда. Это было не высокомерием, а обычным мужским убеждением, что, когда они заняты делом где-то там, далеко, мы остаемся безутешными и пассивными. Я не собиралась быть ни безутешной, ни пассивной. Проезжая через Стэмфорд, вспомнила, как во время нашего совместного путешествия мы пили здесь чай «У Джорджа». Как я была тогда довольна жизнью! И это чувство меня практически не покидало, – правда, иногда становилось тревожно, что вся эта история затянет меня слишком глубоко. Я по-прежнему считала, что затея моя была абсолютно достойной, удалась и принеси именно то, на что я рассчитывала. Но что скажут мои подруги, когда Оксфорд вдруг возьмет и уедет в Южную Америку? Безусловно, будут называть меня храброй и благородной, поскольку я стану его защищать. А, ладно. Может, когда-нибудь расскажу им все.Я прибыла к Джилл часа на два раньше, чем предполагала, поскольку передумала заезжать в Хексемское аббатство. Джилл выскочила из дома мне навстречу с сияющими глазами и румянцем во всю щеку, что объяснила радостью встречи со мной. Следуя за ней на кухню, я чуть было не сказала: «У тебя такой вид, будто ты провела бурную ночь», – но вовремя увидела, что за столом кто-то сидит. Поначалу мне показалось, что это Дэвид, но пару секунд спустя я разглядела мужчину постарше, с благородным, хотя и немного обветренным лицом, в зеленом охотничьем свитере. Загорелыми до черноты руками он держал чашку с чаем. Он улыбнулся мне так, что по коже поползли мурашки.– Знакомься: Чарлз Лэндшир. Чарлз, это моя подруга тетушка Маргарет из Лондона.– Звучит как титул, – заметил он и, поднявшись, пожал мне руку.– Вы имеете отношение к тому Лэндширу? Сэр Эдвин Генри Лэндшир (1802–1873) – знаменитый английский художник-анималист.

– поинтересовалась я.– Да. Отдаленное, – ответил он, с улыбкой глядя мне прямо в глаза. Видимо, поэтому я и не приняла его. Работ Лэндшира я тоже не принимала.– Вообще-то я как раз собирался уходить, – сказал он. – Джилл, давайте обсудим это дело поподробней. Уверен, мы договоримся. – И ушел.Я вопросительно приподняла брови.– Бизнес, – коротко объяснила Джилл. – Он управляет магазином натуральных сельскохозяйственных продуктов неподалеку отсюда и вскоре собирается открыть еще один, южнее.– А-а, – поняла я. – Это должно быть тебе на руку.– Что ты о нем думаешь? – спросила Джилл. Вопрос показался мне странным.– Не могу сказать, что он мне очень понравился, но какое это имеет значение? Немного приторный – не знаю, не могу объяснить. Но я очень рада тебя видеть. – Я подошла, поцеловала подругу и, не почувствовав обычного дружеского отклика с ее стороны, обеспокоенно спросила: – Джилл, у тебя все в порядке?Ее глаза потускнели, румянец исчез.– Да, конечно, – ответила она, проводя рукой по лбу. – Просто немного устала, вот и все.– Саймон шлет тебе горячий привет. Я рада, что приехала без него: будет возможность поговорить.Но если я ожидала чего-то большего, чем сугубо поверхностная болтовня, меня ждало разочарование. Джилл была рассеянна, скованна, и порой я подмечала у нее такой несчастный взгляд, что на память приходила женщина, сидевшая, уронив руки на руль, в машине возле станции метро «Холланд-парк», в тот памятный вечер, когда мы с Саскией возвращались со своего прощального ужина. Вечером мы пили джин с тоником, сидя у зажженного камина в ожидании Дэвида, и я спросила подругу: в чем дело? Но та лишь пробормотала что-то насчет бизнеса. Мои попытки выразить сочувствие вызвали протестующий жест.– Честно говоря, для меня это не так уж важно, – призналась Джилл, подкладывая полено в огонь. Теперь движения ее стали старческими, от сияющего румянца не осталось и следа. Некрасиво шаркая ногами, она добрела обратно до кресла и тяжело опустилась в него. Она даже к джину едва притронулась.– Джилл, что с тобой? – настойчиво спросила я, наклоняясь поближе.Она с вымученной улыбкой сжала мне колено:– Ох, прости меня. Я немного не в себе. Считай, что дело в избытке гормонов. – И печально улыбнулась: – Или в их недостатке.– Это действительно все?Она безнадежно махнула рукой:– Да, уверена, что причина в этом. А еще в том, что Сидни Берни уходит, решил сменить место работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99