Джилл, несомненно, расстаралась. Я ей улыбнулась как довольная кошка – именно такой реакции подруга, по моим представлениям, и должна была ожидать.Позднее, когда я помогала готовить воскресный обед, а мужчины в гостиной читали газеты – забавный ритуал, коего не коснулся либеральный ток времен, – я спросила Джилл, что она думает о моем новом приятеле. Она подняла голову от моркови, которую резала, и с глазами, полными слез, сказала, что он очарователен.– Ты его любишь? – спросила она.– Ну, для этого мы еще слишком мало знакомы, – уклонилась я. – Но мне с ним очень хорошо.– Это видно. – Она с удвоенной энергией заработала ножом.– Не волнуйся. – Я тоже вернулась к своей картошке. – Я знаю, что делаю. И он тоже. – На кончике языка вертелось: «Наш роман безнадежно конечен», – но я сдержалась. Джилл это разочаровало бы. Зачем лишать ее романтических иллюзий? Я вспомнила Дэвида, который действительно стал похож на пудинг даже больше, чем она рассказывала. Ей было необходимо что-то предпринять, чтобы подпитать свой романтизм.– Дэвид выглядит… э-э-э… занятым, – осторожно заметила я.– Дэвид в полном порядке, – отрезала Джилл и перевела разговор на Саскию, Джайлза и опасности, связанные с автофургоном своей дочери. – Ты когда-нибудь мне завидовала? – вдруг спросила она. – Я имею в виду мужа, детей, все прочее.Но в этот момент в кухню вошел Дэвид и принялся откупоривать бутылку вина – еще один незыблемый элемент воскресного ритуала. Разговор перешел на более общие темы. Глава 28 Если Джилл стала немного отстраненной и сдержанной, то Верити – наоборот. На следующий день после нашего возвращения, когда я, снова одна, еще пила чай в постели и без помех обдумывала все, что произошло за последние семьдесят два часа, она уже колотила, трезвонила в мою дверь и бросала камешки в окна с настойчивостью, игнорировать которую абсолютно не было возможности. Я нехотя взяла чайный поднос и потопала вниз, чтобы впустить раннюю посетительницу. Моя преданность женской дружбе, воплощенной Тинторетто в образах Елизаветы и Марии, начала несколько ослабевать, сейчас я предпочла бы даже мертвые кости на каком-нибудь натюрморте.– Ну? – драматически воскликнула Верити, задом захлопнув за собой дверь. – Ну?!Я направилась в кухню, держа перед собой поднос, как ритуальный кубок.– Ну? Ну же! – торопила она меня, пританцовывая сзади.Оглянувшись через плечо, я продекламировала в ритме детской считалочки:– Оттраханная всласть, она, как кошка, млеет у окна…– О-о! О-о-о! – задохнулась Верити. – Значит, тебе было хорошо?Елизавета с Марией стали подумывать о возобновлении договора о дружбе.– Превосходно, – заверила я.– Стало быть, это и есть великая любовь твоей жизни?– Ну, разве что заря любви. – Я пожала плечами.– Но вы же собираетесь встречаться и дальше?– Несомненно. – Она вздохнула и плюхнулась на стул. С облегчением, надо полагать. – На следующей неделе.Верити немного разочарованно цокнула языком.– Довольно долгий срок, – сказала она, скорее самой себе. – Когда мы встречались с Марком, мы минуты не могли прожить друг без друга – постоянно висели на телефоне, обменивались записками по электронной почте, бегали друг к другу и трахались, как кролики…– Да, это известно, – подтвердила я, чуть было не добавив: «И посмотри, чем кончилось».Прижав руку к груди, она заверила:– Я, конечно, не хочу знать всех подробностей… – Хотя явно хотела. Поэтому, пока варила кофе, я рассказала ей все.– Ну, и что вы решили? – спросила она, отхлебывая.– Не иметь других партнеров.Молчание.– И?– Больше ничего. Это все. Тогда не нужно будет беспокоиться о презервативах.– И это все, что ты можешь сказать? А как насчет будущего?– Ох, Верити! Будущее само о себе позаботится.Подругу это не удовлетворило. И совершенно не понравилось. Я решила ее развеселить:– Слушай, давай я расскажу тебе о том безумном отеле, в котором мы останавливались. Это что-то запредельное!С запавшими от страданий глазами она мало напоминала женщину, которую интересует запредельное, но я проявила настойчивость.Верити посмотрела на часы, было почти одиннадцать.– Как ты думаешь, я уже могу позволить себе стаканчик бренди? – перебила она. – Что-то мне нехорошо.Я налила ей бренди и даже выпила вместе с ней, хотя для столь раннего часа это был ощутимый удар по организму. Когда она ушла, на прощание одарив меня взглядом, исполненным того великодушия, которое рождает лишь истинный, а потому не часто посещающий нас альтруизм, я отправилась в ванную.
Верити снова сидела у Маргарет на кухне и размышляла над тем, где она допустила ошибку. Вот подруга продемонстрировала ей яркий пример того, как правильно строить отношения с самого начала. А сама она бесславно провалилась. Марк ведь, в сущности, не был дурным человеком. Ну, флиртовал с другими женщинами, ну, иногда забывал ей позвонить и не появлялся дольше, чем следовало, когда был ей нужен, по, в конце концов, это была целиком ее вина. Целиком и полностью ее вина. Теперь ей это стало ясно. А Маргарет так спокойна, так уверена в себе. Верити стало стыдно – вот так бы и размозжила сама себе голову кирпичом. Маргарет, поняв, что подруга нуждается в поддержке, начала ее утешать.
Мастерская изменилась. С моего прошлого посещения прошло всего две недели, а порядка стало гораздо больше. Наконец-то образцы рам представлены должным образом: аккуратно развешены на стене за прилавком, над каждым – ценник. Сам прилавок расширен минимум на фут с каждого края – я давно хотела это сделать, но так и не собралась – теперь на нем можно развернуть полноформатный постер так, чтобы края не свешивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99