В его левой стороне, на самой грани света и тьмы, одиноко стоял самолет. К его трапу нехотя подъехала мрачная коричневая машина с будкой. Межинский помнил из детства, что примерно такие же по виду машины-кинопередвижки привозили в его алтайское село фильмы. Девчонкам, женщинам и бабулькам нравились индийские мелодрамы, пацанам и мужикам - детективы со стрельбой, а деды почему-то никогда не приходили к клубу, обычному пятистенку, во дворе которого лихой парень с соломенным чубом на правах хозяина кинопередвижки комментировал все, что происходило на экране. Если один актер вставал со стула и шел навстречу даме, он так и говорил: "О, встал, идет к бабе. Щас целовацца полезет". Тетки стыдливо закрывали глаза платками, но и поверх платков успевали рассмотреть, как же он ее поцеловал. Их мужики совсем не умели целоваться с такой исступленной яростью.
А сейчас Межинский стоял у окна, смотрел на машину у трапа и в манере киномеханика пересказывал сам себе то, что и без этих подсказок замечали глаза: "Выпрыгнули из машины. Их трое: высокий, широкий и низкий. Миус, Цыпленок, Наждак. Охранники - по бокам. Руки у троих за спиной, явно схвачены наручниками. Миус посмотрел на здание аэропорта, посмотрел на самолет. Пошел первый охранник по трапу наверх. Троица - за ним. Группа охранников с автоматами - следом".
Когда самолет поглотил всю группу, к трапу подрулил инкассаторский броневик. Из его мрачной слоновьей туши, будто при хирургической операции, рослые парни в синих комбинезонах стали вынимать внутренности. Внутренности были коричневыми и совершенно одинаковыми.
"Мешки с наличными, - голосом киномеханика из детства подсказал самому себе Межинский. - По одному взвалили на плечи, гуськом понесли по трапу. Двести миллионов долларов наличными".
Впервые в своей жизни Межинский находился так близко от такого большого количества денег, но ничего не ощущал. Вносили-то не деньги, а мешки.
Первым самолет выпустил на волю охранников. Они торопливо сбежали по трапу, и воронок на бешеной скорости понесся с летного поля, словно воронку меньше всего хотелось присутствовать при взлете. Потом появились синие пятна комбинезонов. Инкассаторы уезжали нехотя, медленно, вымученно. Наверное, броневик-слон до самого конца надеялся, что ему вернут его внутренности. Потом к черным "Волгам" спустились люди-близнецы в одинаковых штатских костюмах. Ветер хлестал по лицам их же галстуками, и они по очереди пытались усмирить тряпочные языки и затолкать их под полы пиджаков.
"Заколки нужно носить," - едко подумал Межинский, и оттого, что у всех этих людей отсутствовали заколки, искренне пожалел их, хотя еще минуту назад вообще не испытывал к ним никаких чувств. Но он был коллекционером заколок, и то, что у людей в штатском их не оказалось, удивило его. По его мнению не иметь заколку на галстуке было равнозначно хождению по улице босиком, но в костюме.
Люди из МВД сели в свою "Волгу", люди из ФСБ - в свою.
Трап медленно отъехал от самолета. Самые нелепые сооружения на колесах - аэродромные трапы. Скорее всего, западники поняли это первыми, раз придумали высаживать пассажиров из самолетов прямо в тубусы - коридоры, ведущие вовнутрь вокзала.
Межинский успел заметить, как человек в синей форме гражданского летчика закрыл дверь "тушки". Самолет постоял, подумал над своей горькой судьбой и повез необычных пассажиров и необычный груз к взлетной полосе. Проехал метров двести и, передумав, остановился. Может, самолету не хотелось делать то, что приходилось делать людям?
- Почему они не взлетают? - нервно спросил у стекла Межинский.
- Сейчас в диспетчерскую позвоню, - виновато ответил замнач аэропорта.
Через полминуты он все тем же виноватым голосом сообщил:
- Нет "окна". Двадцать три тридцать семь московского времени. Семь бортов подряд взлетают. Только после них.
В кармане запиликал бодрую мелодийку сотовик. Межинского всегда бесила эта веселенькая музычка. Сообщения из телефона шли по большей части хмурые, а то и вовсе траурно-черные, и радостный марш, предварявший их, казался издевательством. Для спецназа антитеррора могли бы выпускать аппараты с другой, соответствующей музыкой. Или придумать такой супертелефон: почувствовала электроника, что хорошее сообщение, сыграла нечто мажорное, из сладенькой поп-музычки, почувствовала, что плохое, - пиликай Рахманинова или уж, в крайнем случае, Шопена.
- Слушаю, - тихо спросил Межинский.
- Дежурный Совета безопасности. Для вас сообщение из Главного штаба ВМФ. Дублирую: в двадцать три ноль шесть силами двух кораблей Северного флота задержан гидрографический катер, с которого посылался кодовый сигнал на подводную лодку. При попытке задержания три преступника убиты, один тяжело ранен, пятеро задержаны. Аппаратура изъята. Конец доклада.
- Спасибо, - ответил Межинский, и неизвестно откуда взявшаяся усталость придавила плечи.
Он очень ждал этого сообщения, думал, что почувствует облегчение при его появлении, а вышло наоборот.
"Эх, Тулаев, Тулаев, - виновато подумал Межинский. - На верную смерть тебя послал... На верную смерть... Если б я знал... Если б я знал".
24
Посыльный, застрявший со списком экипажа в центральном посту, стоял, прислонившись спиной к колонне перископа, и со всех сторон рассматривал необычное оружие. Оно походило на нечто среднее между карманным фонариком, пистолетом и зажигалкой. Посыльный купил его у американца в Москве, когда он еще не был посыльным, а считался временно неработающим. Этот хитрый термин придумали отечественные экономисты, чтобы занизить процент безработицы в стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134