Такое выковывается с годами.
- Что? - чистым, совсем без послесоннной хрипотцы, голосом спросил майор.
- Два бомжа. Нашли какую-то коробку в мусорном баке и ушли под арку.
- Ну и что?
- Они не взяли больше ничего. Даже ботинки. Новые.
Последнее слово лейтенантик произнес со злостью. Ему не верили. А он уже не верил и себе, что только что заметил ковыряющихся в мусоре бомжей. Их уже не было во дворе, и все сильнее начинало казаться, что их не было вообще, а он просто заснул и увидел во сне странную парочку в рванье.
- Какая коробка? - сдвинул складку на переносице майор.
- Ну, не коробка, а это... пакет от молока.
- И все?
- Все.
Рука майора вырвала из-под полы черную рацию. В темноте избушки для детишек, наверное, пакет из-под молока тоже выглядел бы черным. Лейтенантик не успел подумать об этом, а майор уже выстрелил фразу:
- Первый, я - второй. Как меня слышишь?
- А-а, второй, я - первый, - прокашлялся в рацию пост наружки на шоссе. - Что у вас?
- Два подозрительных бомжа. Вышли через арку.
- От нас объект не виден.
- Ясно... Отправляю на преследование.
Майор опустил рацию, подержал ее, взвешивая свои мысли, и протянул черный брикет лейтенанту:
- На, тебе важнее. Проследи за ними.
- Один?
- Пост нельзя оголять. К тому же ты их один видел. Пойдешь вправо. Эти кадры явно с Киевского вокзала.
- Есть...
Он опять увидел их через пару минут. Бомжам, наверное, чудилось, что они шли торопливо, почти бежали, но вряд ли можно было бы назвать бегом старческое лыжное ширканье по асфальту, с помощью которого плыл сквозь ночь бомж в болоньевом плаще.
На пляжном шлепанце левой ноги наконец-то лопнула перемычка, и он остановился. Коричневое пальто сразу не заметило это и, обернувшись уже с расстояния в десять-двенадцать метров, громко прохрипело:
- Ты это... тово... чего это?..
- По-ожди, - ответил сидящий на корточках над аварийным шлепанцем бомж. - Чичас веревку подвяжу... Разорвалась...
- Ты это... пошустрее... Он это... еще уйдет... такие бабки... как бы, ну... не... неделю пить без этого... без просыху бу-ем...
- Ща... ща... Никуда он не уйдет... Ему, небось, эта чепуха важнее, чем нам...
Лейтенантик, слушавший их разговор за кустами затаив дыхание, вдруг ощутил, что внутри у него есть сердце. Оно замолотило с частотой дизеля у компрессора и заставило его поднести рацию к губам.
- Первый, я - второй, - с интонациями майора объявил он.
- А-а, я - первый. На связи.
- Бомжи - связники. Ориентировочное место контакта с объектом Киевский вокзал. Передайте сведения мобильной группе.
- Опиши внешний вид.
Бомж в плаще встал с корточек, притопнул левой ногой, пошевелил грязными пальцами. Испытание нового изделия закончилось. Следов брака не осталось. Бомж громко высморкался вбок, покряхтел и заширкал уже быстрее.
Закончив сбивчивое описание, лейтенантик прервал связь и на цыпочках побежал вдоль кустов за бродягами. Когда забор из кустов закончился, ему пришлось проявить просто змеиную изворотливость. Турецкий свитер превратился в грязную тряпку, но бомжей до площади Киевского вокзала он все-таки довел.
У лестницы на пригородные электрички томились оранжевые жуки таксомоторов, машины стояли и у окон гостиницы и вдоль торговых палаток. Какая из них занята мобильной группой, лейтенантик не знал. Рация в руке упрямо молчала, и он принимал это молчание за добрый знак.
Бомжи подошли к строю бабок-стахановок, несущих посреди душной ночи свою нелегкую торговую вахту у входа в вокзал, и стали прицениваться к бутылке водки. Эта же бутылка привлекла внимание рослого парня с огромной спортивной сумкой на плече.
Издалека лейтенантик не слышал слов, но успел заметить, что бомж в коричневом пальто как бы небрежно уронил пакет от молока в сумку парню. Тот протянул бабульке-торговке купюру, она посмотрела ее на просвет. С таким вниманием изучают или "стольник" или "полтинник". Закончив исследование, бабулька протянула бомжу в плаще бутылку, а сдачу выдала его напарнику.
К моменту столь сложного рассчета парень уже
спустился по лестнице к белым "жигулям", швырнул на заднее сиденье сумку и сел за руль.
Соты рации прохрустели, словно изнутри выбирался заползший туда по глупости жучок.
- Второй, я - пятый. Как слышно.
- Второй на связи, - ответил лейтенантик.
- Объект на контроле. Белая "шестерка". Отслеживай связников.
- Есть, - подчинился лейтенантик.
Если слежение с автомобиля вел "пятый", то где-то еще должен был находиться "четвертый". И страх, что парень с сумкой уйдет, сменился робким ожиданием удачи.
На случай, если "пятый" его все-таки потеряет, лейтенантик решил припомнить внешние данные парня. Одежду и сумку он мысленно сфотографировал. А вот внешние данные давались с трудом. Кроме высокого роста и ширкающей, как у бомжа в плаще, походке, ничего, кажется, больше не отложилось в памяти. "Нет, еще нос! - мысленно поправил себя лейтенант. Вбитый такой. Как у собаки породы боксер".
8
В шесть утра Межинский ощущал себя так, будто не спал уже неделю. Его подняли с постели среди ночи, но, если честно, он и уснуть-то не успел. В голове мутными, полубредовыми образами возникали то худющий, похожий на монаха-иезуита, Зак, то мясистое лицо Цыпленка, то Тулаев, который почему-то виделся старше и хуже, чем он был до этого. А потом память подбросила "шпильку": четко-четко перед глазами возник прилавок ювелирного магазина, на котором они с женой выбирали кольцо - подарок дочери к совершеннолетию. И в левом углу прилавка, под стеклом, Межинский увидел золотую заколку на галстук. Каплями крови на ней алели рубины. Побрякушка стоила две его месячные зарплаты, и Межинский впервые пожалел, что коллекционирует заколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134