Гей, черная борода! Беги к вашему воеводе, скажи: Степан Разин в кабак пришел пить, а ему-де велел сидеть дома, — обратился Разин к одному из царицынских стрельцов. — Айда, братове! — позвал он казаков и весело впереди всех зашагал к воротам.
Гурьба казаков и царицынцев пошла за ним в город.
Толпа царицынских горожан в тот же час набежала в кабак, куда вошел Разин с товарищами. Со всех сторон раздавались здравицы атаману, веселые выкрики. Не смея расспрашивать ни о чем самого атамана, царицынцы обращались к его казакам:
— Пошто вы стоите у стен, город в осаде держите, а к нам не идете? Замка на воротах ведь нет!
— Мы силой к вам не хотим. Может, не любо вам казаков принимать! — ответил Степан, усмехнувшись так, что никто не понял — смеется он или говорит от сердца.
— Да что ты, батька, мы рады всегда! Коли надобен город, иди!
— Слышно, ждет воевода с верхов и с низовьев подмогу. Тебе бы в городе было крепче сидеть от бояр!
— Отколь же вперед ждут подмогу? — спросил Разин. — А ну-ка, бегите кто к воеводе, зовите: мол, Стенька велит приходить к нему наскоре, без проволочки!
— Пошла потеха! — воскликнул один из посадских, бывший в прошлом году при том, как Степан трепал за бороду их прежнего воеводу, Унковского.
Несколько казаков, а с ними и посадские и стрельцы задорно поднялись из-за столов и пошли к воеводе.
— А может, тебе атаман, лучше в город нейти, так стрельцов ждать. А то, смотри, сколь, придут — не попасться б в стенах, как мышь в мышеловку! — простодушно советовали горожане.
К кабаку подскакали казацкие кони. Наумов с двумя казаками взошел на крыльцо.
— Степан Тимофеич, там из степей наехал татарский мурза. Сказывает, он-де племянник того, что камчами забили. Хочет полон выкупать.
— Мне недосуг, Наумыч. Вишь, добрые люди сошлись толковать. Богат мурза?
— Весь в шелках. С ним двести жигитов, и тоже в шелках все. А ко-они — цены нет!.. — сказал казак, сопровождавший Наумова.
— Ишь, дьявол! Люблю коней… А в дар мне коней привел? — спросил с простодушной алчностью Разин.
— Двух серых привел, — сообщил Наумов.
— Люблю серых! — признался Разин. — Слышь, Наумыч, ты с нами сядь да чарку испей. Винцо хорошо! — похвалил он. — Так вот что: ты к Усу его отведи, да с Усом с ним и рядитесь. Скажи Василию: за каждого татарина брал бы по два коня аль по десять овечек. Черт с ними — куда нам ясырь за собою таскать!.. А выкуп возьмем — мы все войско посадим в седла!..
— Ты бы сам торговался, батька! — сказал Наумов.
— А что — caw да сам! На что же у меня есаулы! Иди, иди. Тут сейчас воеводу ко мне приведут, он нужные речи скажет.
— Твое здоровье! — воскликнул Наумов и брякнул пустою кружкой о стол.
— Пей здравье царицынских горожан. Они с нами в дружбе, — сказал Разин. — А то сидел бы тут с нами, не сдохнет мурза, подождет!
— Не ладно так, батька. Ты войско кинул, я кину, — несмело сказал Наумов; он был ревнив к войску и не любил отлучаться.
— Ну ладно, езжай, — согласился Разин.
Наумов вышел из кабака и помчался по улице.
— Удал атаман! — похвалил его вслед Степан.
Царицынцы продолжали беседу.
— Степан Тимофеич а сказывают, астраханские стрельцы с воеводой на нас Волгой идут. Ты неужто оставишь нас? Коль в город влезут стрельцы, нам добра не жди! — говорили царицынцы.
— Да уж что говорить. Натешится воевода над вами за сбитый замок!..
— Не допусти, атаман! — попросил один из посадских. — Нам худо станет, а и тебя зажмут. Ты в стены их пустишь, тогда и тебе беда!.. Царицын ведь крепость могуча!..
— А с вами, царицынски, вижу, совет мне держать об ратных делах! — с дружелюбной улыбкой сказал Разин. — Вижу, что вы ко мне с прямым сердцем… Пью ваше здравие, добрые люди! — воскликнул Степан, подняв чарку.
— Степан Тимофеич! Батька! Как воеводе сказали, что ты к нам в гости пожаловал, он подхватился да в башню! — возвратясь в кабак, сообщили посланные. — Да ныне к нему все близкие прибрались и заперлись там. Мы сказали, что ты его кличешь. Он дурно нас избранил. А московски стрельцы с ним сидят, из пищалей стрелить нас грозятся!
Разин захохотал.
— Сам себя воевода запер, а вам что плакать! Ну и пес с ним, пускай сидит! — сказал он. — По мне, теперь ваша забота — из башни его не пускать… — Степан Тимофеевич поднялся из-за стола. — Спасибо на угощении вам, добрые люди!
Казаки встали и всей гурьбой пошли за своим атаманом.
— Приходите и вы к нам в гости, — звали они царицынских горожан…
Среди дымящихся углей догоревших береговых костров, присыпанных конским навозом для дыма от комаров, Разин прошел в свой шатер, лег на ковре.
Из-за бугра, из степи, раздавалось блеянье тысяч овец, крики верблюдов, ослов, конское ржанье. Это конница, ездившая со Степаном в набег на татар, возвратилась с добычей и толпами пленников и раскинулась по долине ручья.
С другой стороны, от берега, слышался гул казачьего табора, выкрики, песни. Все это доносилось сюда, на вершину бугра, лишь нестройным шумом.
С темного неба уже засверкали звезды. Дневная жара опала, подул ветерок через распахнутый полог шатра. В темноте запищали голосистые долгоносые кровопийцы — волжские комарищи.
— А, чтоб тебя! — выбранился Степан, хлопнув себя по шее.
Но комар успел улететь и опять запищал над ухом.
«Вот тебе и войско, Степан Тимофеич! — сказал себе Разин. — Вот ты и войсковой атаман! Не так много с Дону пошло казаков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164