Когда Сергея с ним не было, он тосковал по нем и теперь был рад, что товарищ детства опять с ним рядом — конь о конь, локоть о локоть.
Правда, тотчас после Царицына между Сергеем и Разиным пробежала черная тень: Сергей не мог вынести появления Маши в шатре атамана.
— Пошто себе шлюху завел?! — резко и прямо сказал Сергей. — На срам всему войску впустил в атаманский шатер!
— Тебя не спросил! — огрызнулся Разин.
— И меня! — задорно взъелся Кривой. — Я, чай, брат! Не грех и спрошать, а когда не спросил, то послухать!
— Мальчонка я малый, что ли! — обрушился на Сергея Степан. — То Наумов пристал с персиянской девчонкой, тут ты… Люба мне, да только! Ты себе кого хошь заведи, я и слова не молвлю! Не люб я тебе — уходи, а учить не берись!
— Куды ж я уйду-то? К боярам? Эх ты, Стяпа-ан! Я по-братню к тебе. Ить мне за сестренку обида. На что ты ее променял!
— Какая тут мена! Дурман, Серега. Алеша — жена; от нее никуда не уйдешь. А ныне дурман на меня накатил. Ты брось про нее; так-то лучше меж нами раздора не будет!
Сергей смолчал. Он больше не заговаривал со Степаном про Машу, зато вообще держался обиженно и молчаливо. Разин видел его досаду, замечал его косой взгляд, когда проходила Маша. Понимая, что Сергей от него отшатнулся, он искренне был обрадован, когда, после чтения царских указов, Кривой снова вспыхнул прежним наивным восторгом.
— Надо, Сергей, их ловить по дорогам да всем им, чертям, объявить: кто по боярским указам к Москве поедет, тому быть в казни, а все животы пограбим, семейки побьем, — сказал Разин. — Да всюду заставы, заставы по всем дорогам наставить, ловить… Да во все уезды писать к народу — ловили бы их по большим и по малым дорогам, давили, топили, секли… А коней бы к нам гнали. Коней вон сколь пало, а нам на Москву надо конно идти… К царю казакам не пристало пеше — срамно!
— И то! Срам казакам без коней. А к царю-то и пуще! — согласился Сергей.
— И наш атаман Михал Харитоныч так указал: ловить их по дорогам да вешать, а коней да ружье брать в ватагу, — вставил старик. — И заставы мы держим по всем дорогам, чтобы мимо нас из заокских уездов к Москве не проехать, — Михал Харитоныч велел.
— Толковый у вас атаман Михал Харитоныч, — сказал Разин. — Поклон от меня отдай атаману, да ныне письмо укажу ему написать.

Утес на Волге

Атаман Фрол Минаев с войском в две тысячи казаков вместе с Фролкою Разиным двинулся на Дон. В тот же день все великое войско Степана, оставив Царицын, пошло вверх по Волге.
Стоял нестерпимый зной. В полуденное время все войско располагалось между прибрежных кустов — в ивняке, в орешнике. Боба вперед по пути высылал разъезды. Дозоры Протакина скакали по сторонам Волги, оберегая со всех сторон войско от нападенья татар и от боярской засады.
После того как Харитонов прислал весть о дворянских сборах, атаманы задумчиво покачали головами, глядя на косы, рожны и вилы, которых в войске было в десять раз больше, чем пищалей и мушкетов, страшась за свой разношерстный сброд, среди которого многие не умели насыпать порох на полку и не владели саблей.
Они миновали Камышин и продолжали свой путь в верховья.
— Батька, мы на смерть ведь идем! — сказал Наумов Степану, когда остальные отстали от них. — Ты гляди, батька, Волга наша. Сколь городов: Камышин, Царицын, Астрахань… Яицко устье, захочешь, и тоже наше. Куды нам еще?! Тут бы и ставить рубеж понизовых казаков… Дон к нам пристанет, Хопер, Медведица, там — Донец, Запорожье. Куды еще больше! Слыхал ты, чай, сказку, как вороненок зарился на барана!..
— Не вороненок я, тезка! — раздраженно ответил Разин. — Гляди, борода седеет. Что же, шутки я, что ли, шутить подымаю народ!.. Как услышал, что выслали войско, так сразу в кусты? Мыслишь, бояре без драки тебе понизовья оставят?!
— Не один я так мыслю, Степан Тимофеич, — оправдываясь, сказал Наумов. — Так ведь и все казаки говорят. Сказывают — зря ты на Москву разгорелся: тебе в битвах славы искать, а казакам-де Москва к чему?!
— Чего же от меня таятся с такими речами?!
— Страшатся, батька, тебя, — признался Наумов.
— А ты, тезка, смелый! — с насмешкой ответил Разин.
— Еще, батька, я хотел тебе молвить… — несмело сказал Наумов.
— Чего еще?
— Берегся бы ты, завелись у нас в войске лазутчики от донских домовитых… Кто они — имяны я не знаю, а есть… Не схотели б тебя погубить…
Степан придержал коня и взглянул испытующе на Наумова.
— На Сережку хошь наклепать?! — грозно сказал он. — Знаете, что люблю его, вот и сеете лжу. Завидно, что он мне как брат…
— Степан Тимофеич, ведь я не сказал, что Сергей! — воскликнул Наумов. — Кабы я знал кто, то я бы и сам убил, хотя и Сережку… Не мне говорить, что тебя люблю, — о том ведаешь сам. А как войску остаться без атамана?!
— Ладно, Наумов. Слыхал ты в народе, что пуля меня не берет? Колдун, говорят… И ныне меня ни пуля, ни нож не тронет…
За Камышином они подошли к последнему рубежу, где стояли дозоры Разина. До сих пор они шли по «своей» земле, по «своей» воде. Дальше лежали боярские земли. С крутых камней, что высились над берегом Волги, казачьи разинские дозоры видели лодки, в которых сидели царские стрельцы и рейтары, высланные на разведку из Саратова. По берегам, опасаясь попасться в казацкие руки, маячили на конях саратовские драгуны. Как-то на днях разъезды драгун и разинцев встретились, но не вступили в драку, а только, крича, грозились одни другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164